Ветхая ткань бытия - Константин Бояндин Страница 27

Неожиданно на Унэна накатило. Усилием воли он заставил себя не обращать внимания на «голоса» и, улыбнувшись, провёл рукой по тщательно выбритой голове.

— Я могу прочесть проповедь, — заявил он.

Существо удивлённо вздохнуло. Наступила тишина, во время которой монаху показалось, что голоса, входившие в общий хор, совещаются друг с другом. Узор на полу застыл и пол — весь, от горизонта до горизонта — равномерно осветился. Но лучше монаху от этого не стало.

Потому что существо состояло из непроницаемой черноты. Очертаниями оно походило на медвежонка, вставшего на задние лапы. Лишь два глубоко посаженных внимательных глаза смотрели из человекообразного сгустка мрака. Чем дольше Унэн смотрел в эти глаза, тем больше сожалел, что не рискнул взамен потягаться силами с таинственным «биографом».

— Мы слушаем тебя, — донёсся ответ и пол потускнел.

Ну что же, назвался груздем…

Унэн уселся на пол поудобнее (фигурка не шевельнулась, продолжая — по-видимому — пристально смотреть на него) и начал. Вскоре он уже забыл и про бескрайние просторы вокруг, и про зловещий силуэт напротив (кажется, он назывался как-то на «м»). Обстановка была не напряжённее, чем посреди торговых рядов какого-нибудь мелкого городка.

Мозаика ожила под ногами и замерцала, образуя моментально пропадающие узоры; казалось порой, что складываются узоры в слова, но уловить их было невозможно.

* * *

Норруан долго сидел, но ничего не случалось.

— Умён!

— произнёс он, в конце концов, и оглянулся. Ворона терпеливо ждала, хотя была уже чудовищно голодна. — Я был бы не прочь познакомиться с ним. Должно быть, незаурядный человек.

— Мне казалось, что ты… — ворона замолчала.

Норруан засмеялся и пальцем поманил её к себе на плечо. Морни послушно перелетела.

— По крайней мере, он не похож на призрак, как живущие за пределами замка, — пояснил он, закрывая книгу. — Ну да ладно. Пора ужинать. Я человек терпеливый… и мне кажется, что мы с ним ещё встретимся.

* * *

Сунь Унэн замолчал, но существо по-прежнему смотрело на него — две раскалённые звёздочки среди клубящейся тьмы. Если кто-то думает, что это не страшно, то глубоко заблуждается. Хоть Сунь Унэн и не боялся смерти, страх ему приходилось переживать не раз.

Как, например, сейчас. Если неизвестный обладатель книги пытался управлять им, так сказать, в своих собственных интересах (трудно было предположить иное), то здесь, под несуществующим небом посреди невозможного пространства, Унэн ни для кого ничего не значил. Его дальнейшая судьба полностью зависела от воли, настолько чуждой человеку, что Унэн ощущал это каждой своей клеточкой.

Минута проходила за минутой, но ничего не менялось. Недостаточно, что ли? Ну что же… можно рассматривать это как затянувшуюся сценическую паузу. Монах набрал было воздуха, чтобы начать читать что-нибудь ещё, как существо опустилось на все четыре лапы и по полу потекли прежние, бесконечно изменчивые, узоры.

— Мы довольны, — прозвучало у монаха в голове. — В твоих словах слышится мудрость. Ты достоин награды.

Пылающие глаза мигнули и существо, отвернувшись, вновь село — или легло? — растекшись, слившись с полом.

А под ногами Унэна пол раскололся несколько раз, образуя стремительно расширяющийся провал, и монах полетел вниз, в сияющую голубую бездну, изнутри которой веяло нестерпимым холодом.

* * *

— Похоже, что я дома, — проговорил монах, и его чуть не сбило наземь порывом ветра. Было темно. Небо светилось над ним мириадами звёзд — и это, к его величайшему облегчению, было небо Ралиона. Только отчего так холодно? Едва удерживаясь на ногах и глотая урывками ледяной воздух, монах огляделся. Снег и лёд, метель, зима. Куда это его отправили?

— И меня не встречают, — добавил он, всматриваясь в зенит. Найти ответ оказалось проще простого. Прямо над ним нависало созвездие Трезубца — самая яркая звезда, венчавшая средний зуб, была Полярной. Монах понял, куда его занесло. Где-то рядом с Северным полюсом.

— Ну и шуточки, — проворчал он, с трудом сосредотачиваясь на заклинании. Сил на него, хвала богам, оставалось достаточно. Тут же ветер прекратил свои попытки сбить его с ног и похоронить под слоем снега; кроме того, Унэну стало тепло. Долго, правда, эти удобства не продлятся. Но Унэн тоже был способен к телепортации… правда, сейчас она ограничивалась только прямой видимостью.

Ох, и напрыгаюсь я сегодня, подумал монах мрачно. Сил хватит самое большее на три прыжка. Потом надо будет как-то пережидать, пока не восстановятся внутренние ресурсы. Не будь здесь такого жуткого холода, всё было бы проще.

Ну да ладно. Итак…

Монах сложил было руки вместе, готовясь «прыгнуть» вертикально вверх, как вдруг звук, знакомый и неожиданный, донёсся до него сквозь рёв ветра.

Хлопанье многих крыльев, бьющих по воздуху.

Он становился всё ближе и Унэн, осознав, что это означает, рассмеялся. Всё-таки удача его не оставляет… правда, когда рассказываешь потом о своих приключениях, редко кто верит хотя бы наполовину. А зря!

— Надеюсь, что в этот раз ты меня не уронишь, — тихо заметил монах, когда перед ним открылось светящееся розовое окно и невидимые руки (когти?) подхватили его и повлекли неведомо куда.

Так быстро, что захватывало дух.

* * *

Айзала и Таменхи сидели у входа в дом — в который полагалось бы прибыть Сунь Унэну.

Жрица провела несколько тревожных дней, пытаясь разведать, куда тот делся и что с ним стало. Множество народу, увы, пришлось оповестить о случившемся, и похоже, что огласки не миновать. Всё произошло внезапно. Обоим сидящим послышался быстро приближающийся шум множества крыльев. Кто это? — подумала жрица устало, поднимаясь с сидения. Шассим? Флосс оставил своё гнездо, как только смог найти замену и вот уже второй день обшаривал весь Ралион, перемещаясь на Крыльях так, как никому и не снилось. Если он обнаружил, что Унэн жив, то вполне может мчаться сюда, так сказать, со всех крыльев.

А ведь частое использование Крыльев — или заклинания Транспорт, которым Шассим владел, как и некоторые другие флоссы — плохо отражается на здоровье. Человек, то и дело использующий порталы, начинает страдать повышенной утомляемостью; организм словно «разлаживается» от подобных прыжков. Для Флоссов частое — более трёх раз в сутки — использование телепортации означало существенное сокращение срока жизни. А ведь они и так живут, по сравнению с другими, не очень долго.

Розоватое окно возникло совсем рядом с собеседниками и на миг осветилось изнутри.

Оттуда вышел Сунь Унэн, весь мокрый и изрядно помятый, но, как всегда, довольно улыбающийся и невредимый.

Айзала остолбенела, не в силах ничего сказать. Таменхи сидел, глядя на вновь прибывшего широко раскрытыми глазами.