Смерть Несущая - Марина Александрова Страница 27

Лето. Что такое лето? На севере это надежда на жизнь. На юге это приоткрытая дверь в преисподнюю. Такой жары на севере не бывает, зато Эдэльвайс может похвастаться такими температурными скачками в это время года, что в огне покажется прохладней, чем в этом городе. Единственное время, когда можно было находиться на улице, не обливаясь потом и не прячась в тени деревьев — это раннее утро. Вот и это утро мало чем отличалось от ему подобных, разве что на сегодня Орэну необходимо было отъехать в город. Ким, услышав об этом, напросился в сопровождающие мага, мотивируя это тем, что вот уже три года он живет в окрестностях Эдэльвайса, а в самом городе побывать ему так ни разу и не удалось. Честно сказать, я была с ним согласна. Интересно было бы посмотреть на столицу нашей родины, но напрашиваться с магом я не стала. Куда приятней было бы немного отдохнуть дома, сходить в кои-то веки на пруд, что находился в сердце парка, разбитого вокруг поместья мага. Или пойти погулять с моим котиком опять же таки по парку. А если уж совсем быть честной, то я побаивалась большого города и просто не отваживалась отправиться туда. Мне казалось, что стоит войти в городские ворота, как все тут же начали бы пялиться в мою сторону. Тыкая пальцами в белоснежные волосы и тихо посмеиваясь, в кого я такая юродивая получилась.

'Дура ты', прервал мои размышления знакомый голос.

— Что, прости? — оторвалась я от созерцания содержимого моего шкафа.

'Я, что, шепелявлю или, может быть, страдаю от мысленного заикания?', а ехидство-то так и прёт. 'Я сказал, что ты дура', размеренно повторил Каа'Лим.

— И чем же на этот раз я заслужила столь лестный эпитет в свою сторону? — извлекая из недр шкафа белое легкое платье из какой-то воздушной ткани, вопрошала я.

'Ты, глупая женщина, даже не представляешь, как бы на тебя смотрели эти людишки, если даже эльф с трудом взгляд отводит', заявило моё усатое чудо.

— Теперь уже я начинаю переживать за твоё умственное здоровье, — хихикнула я, скидывая с себя ночнушку и аккуратно натягивая платье.

'Женщина, возможно, ты и слабоумна и, быть может, даже зрение твоё тебя подводит, но я-то точно всё вижу и понимаю абсолютно правильно и верно'.

— Ну, и чего ж ты там такого разглядеть успел, поделишься? — старательно расчесывая свои длинные, ниже пояса, бесцветные волосы, ехидно спросила я.

'Они цвета белого серебра', мысленно поправил меня Каа'Лим.

— Они, — выразительно ткнув себя пальцем в макушку, — цвета безцветия!

'Я не стану повторяться', обреченно вздохнул кот.

— Вот и помолчи, я тоже, знаешь ли, не первый день на свете живу и помню, как меня воспринимали люди в Пограничье…, таращились словно я чумная какая, несмотря на то, что прожила у них под боком двенадцать лет. А что же будет с неподготовленными зрителями, страшно даже представить, — гневно швырнув расческу на столик, закончила я свой монолог.

'Понимаешь ли, Майэ'раами…, то есть Марами', быстро поправил себя дэйург, а меня от такой трактовки имени невольно передёрнуло, 'не всё так, как кажется на первый взгляд. То, как ты воспринимаешь окружающих и их отношение к тебе, не всегда бывает таким, каково оно на самом деле'.

— О, я прошу тебя, только не включай мудреца! Только не этим прекрасным солнечным утром, хочешь мы пофилософствуем, но только вечером, я под это дело засыпаю хорошо, — а если серьёзно, то меня просто невероятно смутили его слова. Захотелось на воздух.

— Ты со мной?

'Нет, не люблю водные процедуры без необходимости, и, потом, надо бы повара проконтролировать, а то совсем распустился! Зачем, скажи мне, портить мясо овощами?' ну вот и мой любимый Каа'Лим вернулся. Кстати, киска моя теперь доходила мне до пояса в холке, а головой упиралась в подмышку. Так как Каа'Лим наотрез отказался переезжать на пол или в отдельную комнату, мне поменяли кровать, и теперь она занимает добрую половину комнаты, но мне ни тепло, ни холодно от этого. Я как спала у стеночки, так и продолжаю, а остальное пространство давно отвоевано этой наглой усатой мордой.

'Я всё слышу', донеслось до меня из комнаты, когда я уже направлялась к выходу из поместья.

Выйдя на парковую аллею, ведущую к пруду, где я планировала наконец-то поплавать, я всё ещё размышляла над нашим с Каа'Лимом разговором. Возможно, я и не права, как знать, но это лишь только возможно, а факты говорят сами за себя. В Пограничье меня недолюбливали, относились либо с презрением, либо снисходительно, но никак не иначе. Единственные, кто меня воспринимал такой, какая я есть — это моя семья и Дирк. Воспоминания о нашем друге вновь кольнули сердце, заставив его болезненно сжаться. Если бы на тот момент рядом был такой маг, как Орэн, как знать, всё могло бы сложиться по-другому. Если бы…

Я так погрузилась в свои размышления и воспоминания о друге, вероятности, как всё могло бы сложиться, что, совершенно машинально подметив, что добралась до места, расшнуровала платье, швырнула его на ветку дерева и начала спускаться в воду. Естественно, я и не подумала о том, что кроме меня здесь ещё кто-то может быть, и даже не потрудилась накинуть на себя сверху хотя бы сорочку.

* * *

Вот уже год прошел с тех пор, как Лиамиэль согласился выплатить свой долг. Когда он только приступил к своим обязанностям, то решил, что неважно, какие мотивы подвигли его на этот шаг, если эр Каэль дал своё согласие, значит необходимо выполнить обязательства с полной отдачей. И не только по отношению к девочке, но и мальчик получит от него все знания о воинском искусстве эльфов, какие способен воспринять человек за два года от Эркаи'Аль, эльфийского мастера. Сначала эльф полностью контролировал своё отношение к подросткам, но постепенно начал ловить себя на мысли, что ему нравится обучать их. Ким оказался весьма способным и старательным учеником, а также относился к эльфу, как и положено юному Эркаи'Миэль, ученику мастера. Казалось, он ловит каждое его слово, движение с таким восторгом, что это даже в какой-то степени льстило Лиаму. Мара же была просто мечтой для любого мастера эльфийского боя. О таких учениках мечтают, правда, несмотря на это, отношение к самому Лиамиэлю оставалось прохладным и даже немного презрительным. Это задевало эльфа, хотя он и понимал, почему так происходит. Будучи эмпатом, как и большинство эльфов, Лиам улавливал её эмоции. Да и дэйург периодически разъяснял ему, что творится с ученицей. Оказалось, девочка подсознательно чувствует себя оскорбленной и никак не может простить этого эльфу. Подобное заявление слегка озадачило эльфа, ведь такого рода злопамятность редка для людей, да и нелюди редко бывают настолько мелочны, чтобы на протяжении многих лет помнить мелкие обиды. Но не все. Гномы, например, весьма злопамятные создания. На это дэйург многозначительно фыркнул и сказал, что если Мара и гном, то уж точно с дефектом. Быть такой дылдой для гномихи просто неприлично. А Лиамиэль впервые задумался, что это существо знает куда больше, чем говорит. Но думать над тем, к какой из рас принадлежит девушка, пока было рано. Все особенности проявятся лишь по достижении половозрелости. А пока, он будет рядом и поможет ей тем, чем в состоянии это сделать. Шло время, и проницательный эльф замечал все физические и моральные изменения своих подопечных. Ким из угловатого подростка превращался в весьма интересного молодого человека. Он заметно возмужал, поменялось и его отношение к сестре. Если раньше парень относился к ней, как к такому же сорванцу, как и он сам, то теперь он всё больше старался позаботиться о ней. Иногда, вовремя особенно жестоких тренировок с эльфом, его глаза злобно сверкали в сторону Лиама, как бы предупреждая: 'позволишь себе, что-нибудь лишнее, и ты не жилец, приятель'. В таких случаях эльф просто посылал Киму успокаивающий импульс, и парень приходил в себя. Мара же превращалась в настоящую красавицу, даже на предвзятый вкус Лиама. Всё, начиная от её кожи и заканчивая кончиками волос, было совершенным, её тело становилось не по-человечески изящным и точеным. И когда Лиамиэль брал в руки меч и начинал тренировку с девушкой, то периодически ловил себя на мысли, что не сражается с ней, а рассматривает её. Как она движется, как её волосы, словно белое пламя, летят вслед за ней, как гибко и сильно её тело. Глаза Мары в такие моменты наполнялись серебряными искрами, заточенными в темный ободок радужки. На бледных щеках проступал светло-розовый румянец, а губы, наоборот, становились алыми, будто бы кровь. Но стоило эльфу поймать себя на подобных сравнениях, как он, начинал выкладываться в полную силу, и девушка в скором времени теряла своё оружие. Молодой парень (да-да именно молодой, хотя по человеческим меркам и не такой уж молодой, а скорее, пожилой. В сравнении с человеческими годами Лиаму было бы двадцать один год, не больше. Эта раса, как и большинство бессмертных, не только долго жила, но и медленно взрослела. Когда Орэн встретил Лиама, тот выглядел как пятнадцатилетний пацан, чувствовал себя так же, хотя в летоисчислениях превосходил мага уже тогда) гнал от себя подобные мысли, считая их лишними и несвоевременными. Со стороны могло показаться, что эльфы весьма меланхоличные и апатичные существа, но то была лишь видимость. Проживая долгую жизнь, эта раса не была порывистой и скоропалительной в решениях, а ценила истинные чувства, стараясь не размениваться на то, что уже завтра потеряет всякое значение. Это и было их главным отличием от людей.