Вендари. Книга третья - Виталий Вавикин Страница 27

Сначала Амунет относилась к нему как к сыну, выхаживая после полученных ран. Нун не знал, была их встреча случайностью или же Амунет давно уже подыскивала себе любовника, выбирая его среди встречавшихся людей. Ее встреча с сыном императора по имени Феодосий была странной, и в какой-то момент Нун думал, что Амунет подстроила нападение на своего будущего любовника, излечила с помощью крови древних полученные им раны. Возможно, окунаясь с головой в подобные связи, она сбрасывала с плеч тяжесть прожитых лет – Нун не знал, да и не хотел знать. Оставался лишь факт – Амунет стала любовницей сына императора. Единственное, что отметил Нун в этой, да и прежних связях Амунет, – она выбирает своих любовников так, чтобы их жизнь обязательно предполагала скорую смерть. Месяц, два, три – и любовник погибает, позволяя Амунет оплакать его и успокоиться.

– С Феодосием все будет иначе, – пообещает она.

Но иначе не вышло, хоть Амунет и старалась держаться рядом со своим любовником и оберегать его. В византийской армии вспыхнуло восстание. Взбунтовавшиеся солдаты избрали предводителем сотника по имени Фока. Пройдут века, а этот жестокий и внешне уродливый человек будет ассоциироваться у Амунет с абсолютным человеческим злом.

В момент восстания Амунет будет находиться рядом с императором и его сыном в Константинополе, готовясь к защите города. Надеясь на поддержку, она пошлет к Нуну гонца, умоляя вмешаться. Нун не вмешается, да и не успел бы он вмешаться, потому что когда послание от Амунет было им получено, император уже бежал из Константинополя в Халкидон, расположенный в Малой Азии, отправив Феодосия за помощью к персам. Сын императора настоял, чтобы Амунет осталась с его отцом.

Она все еще ждала помощи от Нуна и организации древних слуг, когда узурпатор Фока вошел со своей мятежной армией в Халкидон. На глазах Амунет погибнут пять сыновей императора, а затем Фока заберет и жизнь самого Маврикия. Чтобы избежать бесчинств и унижения, учиненного мятежниками над свитой павшего императора, Амунет пронзит себе кинжалом грудь. Кровь вендари сохранит ей жизнь. Мертвецов выбросят на площадь. Толпа стервятников набросится на украшения императорской свиты, не брезгуя и залитыми кровью дорогими нарядами. Амунет удастся выбраться из груды мертвецов, смешаться с толпой. Ближе к ночи она покинет Константинополь. Полуголая, обессиленная морально и духовно, но отнюдь не сломленная, она отправится в Никею, чтобы попытаться спасти своего любовника, но успеет лишь оплакать его изувеченное тело. Там, на берегу местного озера, ее и найдет Нун.

– Все закончилось так, как ты и говорил, – скажет она, не поднимая на него сухих, выплакавших все слезы, что были, глаз. – Доволен?

– Почему я должен быть довольным? – спросит Нун, но она лишь пожмет худыми плечами, наблюдая, как неспокойные воды озера наползают на берег, целуют его взасос, напоминая о потерянной любви. Еще одной любви…

Рана от клинка, которым Амунет проткнула себе грудь в Константинополе, долго не заживет на ее груди. Нун заметит, что Амунет сама будет ковырять эту рану, не позволяя ей зажить, но не скажет об этом ни слова. Каждую потерю нужно прочувствовать, пропустить сквозь себя. Только так можно принять разлуку и позволить себе идти дальше. Иначе утрата останется навсегда с тобой. Поэтому Нун и будет молчать, даже когда Амунет тщетно попытается спасти жену и дочерей свергнутого императора. А после, потерпев фиаско и здесь, отправится с парой слуг в Иран, ко двору Хосрова Второго, где, к удивлению Нуна, вступит в отношения с воином из привилегированного сословия по имени Феррухан Росмиозан, побудив его стать главнокомандующим армии Хосрова. Оживить Феодосия будет ее идеей. Оживить не буквально, а найти мужчину, который был бы похож на умерщвленного сына византийского императора, чтобы посеять смуту в мятежной армии узурпатора Фоки.

Наблюдая за Амунет, Нун отмечал несвойственный ей огонь безумия, полыхающий кострами в ее глазах. В каком-то отчаянном отрицании реальности она разделила постель с Псевдофеодосием недалеко от стен Дары, где вскоре будет разбито их войско. На помощь Псевдофеодосию придет Хосров. Начнется затяжная осада Дары, за стенами которой находился посвященный в тайну организации слуг вендари епископ города. Амунет пыталась спасти его, но чем настойчивее становились ее требования помилования епископа, тем тверже становилось желание Псевдофеодосия лишить его жизни. В итоге епископ покончил с собой, а Амунет, разочаровавшись в своем «воскресшем» Феодосии, вернулась к Феррухан Росмиозану. С ним она находилась, когда он штурмовал Дамаску. С ним была, когда его армия взяла Иерусалим, захватив христианскую святыню – Господень Крест.

– Хотела бы я верить во все эти легенды и святыни, – скажет позднее она Нуну. – Наше бессмертие наделяет нас мудростью, лишая божественного неведения.

Этот разговор состоится годы спустя после захвата Феррухан Росмиозаном Константинополя. К тому времени в армии персов уже вспыхнет восстание. Росмиозан узнает о письме Хосрова, где шахиншах поручает лишить своего полководца жизни. Так на территории Парфянского царства, возле стен Ктесифона, что недалеко от Багдада, Росмиозан восстанет против Хосрова. Мятеж закончится смертью шахиншаха, позволив Росмиозану стать ненадолго правителем персов.

– Нет, мужчины не могут править, – решит в тот год Амунет. – У них в крови нет ничего, кроме войны.

Убийца, отравивший Росмиозана, будет послан Амунет – преданный друг правителя, в чьей голове древний слуга установит десяток блоков. После смерти Росмиозана на престол взойдут дочери покойного Хосрова Второго.

– Не понимаю, почему знать не любит их? – злилась Амунет.

Правление сестер продолжилось меньше двух лет и привело фактически к агонии державы, на престол которой сасанидская знать возвела молодого внука Хосрова Второго. Амунет вернулась к Нуну, вернулась в древнюю организацию, воспринимавшую себя выше мирских войн и правлений. Смутные времена остались в прошлом, и Амунет не стремилась вспоминать о них. Да и сама она как-то изменилась – не стала прежней, но и утратила романтический азарт своего былого образа. И так продолжалось много веков, вплоть до уайтчепелских убийств в Лондоне конца девятнадцатого века, когда Амунет увлеклась одним из инспекторов, ведущих следствие, пожелав доверить ему тайну общества слуг.

– Нет, – отрезал Нун.

– Он все равно продолжит расследование, – сказала Амунет. – Хочешь, чтобы он вышел на наш след?

– Не выйдет.

– Он уже подобрался к Сикерту. Ты помнишь Сикерта? Его письма в Скотланд-Ярд?

– Художник останется художником. Если полиция отыщет его, то не сможет ничего доказать. Он мишура, ложный ход, как и Касиньский, Бери или Чепмен.

– Не забывай еще Элизабет Уильямс, – желчно подсказала Амунет.

– Этот след уже не был моей идеей.

– По-твоему, женщина не способна быть убийцей?

– Элизабет не способна. Она обманутая жена, но не убийца.

– Кто же тогда убил Мэри Келли?

– Откуда мне знать, кто убил Мэри Келли?! Не слуга – это точно. Мы уже избавились от свихнувшихся слуг, устроивших эту резню. Хорошо еще, полиция не узнала обо всех жертвах.