Путь воина - Дэйв Дункан Страница 27

— Эту клятву приносят не мне! — резко оборвал его мальчик и вскочил на ноги. — Но я могу ее засвидетельствовать. Начинай.

И вот Уолли опять достал меч. Он поднял его над головой и поклялся во всем следовать заповедям воинов. Эти древние строки внушали ему глубокое почтение и, вложив клинок в ножны, он почувствовал какое-то новое удовлетворение. Теперь ему не надо постоянно думать о том, правильно ли висит меч, — помогут рефлексы Шонсу.

— В чем мое задание, господин? — спросил он.

Мальчик опять уселся на камень, свесив ноги над бездной внизу. Какое-то время он молчал, пристально глядя на Уолли.

Потом заговорил:

Брата своего найди —

И мудрее стань в пути.

Верь — сильные падут,

Если войско будет тут.

Это станет всем уроком,

Всем, которые придут.

Меч верни, ведь он не твой, —

Так предсказано судьбой.

Некоторое время оба молчали.

— Но… — Уолли не успел закончить.

Мальчик рассмеялся.

— А ты думал, тебе прикажут убить дракона или подавить восстание, или еще что-нибудь в этом роде, да? Твое задание гораздо важнее.

— Но, господин, я не понимаю!

— Конечно нет! Я как дельфийский оракул, такая у богов традиция.

Уолли опустил глаза; вся его недавняя радость увяла. Почему, если даешь человеку задание, не сказать, в чем именно оно состоит? Уолли видел только одну возможную причину — бог не доверяет ему. Но в чем он сомневается — в его мужестве или честности? Дернув шеей, Уолли поднял голову и посмотрел в смеющиеся глаза мальчика, который стоял немного выше, чем он сам.

— Это то же самое, что вера, — сказал мальчик мягко. — Ты будешь делать выбор самостоятельно. Богам дороже великое деяние, совершенное по собственной воле, чем то, что сделано по приказу.

Для Уолли это прозвучало не очень убедительно; словно одно из правил игры, в которую он еще не научился играть. Мальчик прочел его мысль, нахмурился, а затем рассмеялся.

— Иди и будь воином, Шонсу! Будь честным и доблестным. Наслаждайся жизнью, ибо Мир открыт для тебя. Задание ты узнаешь. В свое время ты разгадаешь мою загадку.

— Я должен быть правителем храма, как хотел того жрец?

— В храме давно пора хранить овощи, — фыркнул мальчик. — Такие, как Шонсу, там не нужны. — Его взгляд, казалось, проник в самую душу Уолли. — Это все равно, что сделать Наполеона Бонапарта королем Эльбы.

— Но вы говорили о брате, — возразил Уолли. — У меня есть искусство и язык, господин, а как же все остальное? Дом, семья? Я не знаю, с чего начать, и не знаю даже, как выглядит мой брат. Я буду все время ошибаться, делать не то, что нужно, неправильно вести себя за столом…

Мальчик опять залился звонким смехом.

— Кто посмеет упрекнуть Седьмого в том, что он не умеет вести себя за столом? Если бы я дал тебе все, что было у Шонсу, ты стал бы Шонсу и совершил бы те же самые ошибки. У тебя другой образ мыслей, и мне это нравится. Дорогу тебе покажут.

У Уолли отлегло от сердца.

— Значит, надо ждать новых чудес?

— Не забывай того, что я говорил о чудесах, — мальчик нахмурился. Боги совершают чудеса, когда захотят, очень редко, когда их просят, и никогда — по требованию. Хонакура — хороший человек, ему можешь доверять Пусть он расскажет тебе историю из семнадцатой сутры. Это как раз для тебя. — Он улыбнулся своим мыслям, а Уолли подумал о том, что сейчас, возможно, совершилось чудо и в этой сутре появилось что-то новое. Но спрашивать он не собирался.

— Да, господин.

Мальчик оглядел его и опять нахмурился.

— Ты все еще похож не на героя, а на того, кто пал его жертвой. Меч это дар Богини, а вот что дарю тебе я.

Он отломил хрусталик и бросил его вниз. Уолли поймал. В его руке сверкал серебряный зажим для волос, украшенный таким же огромным сапфиром, что и эфес меча, мерцающим и переливающимся ярким синим светом. Уолли опять услышал, как за спиной точатся воровские ножи, но поблагодарил бога, откинул волосы назад и скрепил их зажимом.

— Вот так лучше! — заметил мальчик. — Когда мы шли через город, Мир не произвел на тебя впечатления. А как теперь?

— Теперь все по-другому, господин, — Уолли говорил быстро и искренно.

— На Земле есть точно такая же бедность, но там это меня не трогало. Еще не так давно воров карали смертью и мучили узников. В некоторых местах и теперь остались такие обычаи. Я не осмелюсь больше учить Богиню, как править Ее Миром.

Мальчик кивнул.

— Дело идет на лад. Да ты и выглядишь теперь как воин. Но тебе предстоят и затраты.

Он оторвал еще один листок. Ничего не случилось, по крайней мере так показалось Уолли. Бог посмотрел на него долгим взглядом.

— Зверь на эфесе меча — грифон, у него тело льва и голова орла. Подходящий символ, не так ли?

— Что касается тела, здесь все ясно, — ответил Уолли. — А орел — я буду мыслить, как орел.

На этот раз бог не улыбнулся.

— Орлы видят дальше, чем львы, — сказал он. — Изображения грифона очень любят мелкие царьки. А для Народа он означает мудрую власть. Помни это, Шонсу, и ты избежишь ошибок!

При этих словах Уолли вздрогнул.

Мальчик поднялся.

— А теперь пришел срок, когда время должно продолжить свой бег. Ты оставался здесь всего лишь несколько мгновений. Жрецы все еще ждут у водопада. — Он обвел рукой прозрачные голубые горы. — Иди и выполняй свой долг, светлейший Шонсу. Прыгай!

Уолли взглянул вниз, в темный хаос острых скал. Он обернулся и в ужасе посмотрел на маленького мальчика. Ответом ему стала насмешливая улыбка — конечно, еще одно испытание мужества и веры. Он обнажил меч в приветственном движении. Убрав его в ножны, он шагнул к краю скалы, сделал два глубоких вдоха и закрыл глаза.

Тело его взметнулось в воздух.