Девять унций смерти - Сергей Раткевич Страница 27

И тут его внезапно сморил короткий, как молния, сон. И то, что ему в этом сне привиделось, помогло пережить это кошмарное путешествие. Ему привиделось, что он со скрипкой в руках стоит на носу какого-то корабля, да-да, именно что корабля, только тот куда больше и красивей этого, а корабль несется куда-то сквозь грозно ревущую, идущую на приступ воду, несется сквозь вой ветра, а Якш, стоя на самом носу и совершенно не страдая от этого невыносимого раскачивания, играет… играет… играет!

И у него выходит совсем не хуже, чем у того, кто подарил ему эту чудесную скрипку!

Как же это было красиво!

Когда Якш проснулся, стало чуточку полегче. Все равно тяжко, но… видение грело душу, помогало справляться с омерзительными приступами тошноты и слабости.

И вот, наконец, берег. Хвала всем Богам за эту милость!

Якш уже не мог думать про Троанн, про Реймен, он ни про что уже думать не мог, он изо всех сил держался мыслями за свое видение, это было все, на что его хватало. Хорошо, что он расплатился с капитаном корабля заранее, хорошо, что ничего больше не надо делать, просто сползти с этого человеческого изобретения для особо изощренных пыток и упасть где-нибудь, где никто не наступит, впрочем, это не так важно, пусть себе наступает. Измученное морскими стихиями тело все равно ничего не почувствует.

Якшу было почти все равно.

Однако проклятый троаннский берег отказался выполнять заявленные ранее союзные соглашения и поддерживать измученное тело бывшего владыки в стабильности и покое. Он предательски раскачивался, явно переметнувшись на сторону моря. Якш не ожидал столь подлого удара в спину и чуть не умер от горя.

«Да когда ж это качание-то кончится?! Или это я заболел? Умираю? Вот же не вовремя! Мне ж на скрипке играть научиться надо!»

* * *

Полная рыбы лодка ткнулась в песчаный берег, и дюжие здоровяки-гномы мигом спрыгнули в воду, издав слитный стон. Холодная вода гномам куда как меньше людей нравится. Многие и вовсе ее не выносят, даже болеть начинают. Впрочем, те, что не болеют, все равно страдают. И все же прыгают, не задумываясь. Так надо. И этого для них достаточно.

— А ну давай! — гаркнул самый горластый из них.

Еще миг, и лодка оказалась на берегу. Старый рыбак только головой покачал.

«Ишь, черти, здоровые!» — с уважительной завистью подумал он о своих подмастерьях, передавая одному из них рулевое весло.

А гномы уже тащили большие корзины, ими же самими и сплетенные, с завидным, надо сказать, старанием сплетенные, тащили, аккуратно расставляли, укладывали в них рыбу… аи да гномы, нет, ну что за молодцы! А вежливые какие! Его, что ни слово, то учителем, то наставником честят! А то и вовсе гроссом. Гросс — это по-ихнему, по-гномьему, кто-то очень важный, навроде вельможи, что ль, или там генерала. И это — его, обыкновенного рыбака!

А сами гномы… ну что за молодцы! Смотришь — душа не нарадуется. Ловкие, работящие, веселые! Особенно один из них — Керцем его кличут, и он у них заводила во всем. Что работать, что гулять, что девкам под юбки лазить, одним словом, справный парень.

А ведь сперва бедолага как страдал. Укачивало его вусмерть. Остальные, с кем такая же беда приключилась, почти что все отступились, кто в огородники подался, кто в садоводы, кто и вовсе по своим, по гномским ремеслам пошел, а один даже и вовсе пчел разводить учится, а Керц зубы сжал и говорит:

— Умру, но не отступлю!

Это он такую клятву гномскую дает, значит. И ведь что характерно, не умер и не отступил. Это море отступилось, смирилось с ним, пришлось «большой соленой бездне» — это у гномов море так называется — признать, что есть на свете такие упрямые ребята, которые все равно своего добьются.

Давно уж парня не тошнит вовсе. И голова кругом не идет. Привык.

Итак.

Вся рыба уложена. Корзинки готовы к переноске. Гномы молча смотрят на своего наставника, ожидая от него несколько привычных слов. Он всегда произносит их. Одни и те же. И гномы всегда терпеливо ждут этого. Каждый раз внимая этим словам, как некоему откровению.

— Дай человеку рыбу, и ты дашь ему пропитание на день, — промолвил наставник гномских рыбаков. — Научи человека ловить рыбу, и ты дашь ему пропитание на всю жизнь.

Старый рыбак говорит это с любовью и удовольствием. Те же самые слова он впервые услышал от другого старика, того, кто научил ловить рыбу его самого. Прекрасные слова.

— А между прочим, гномы — не люди, — шипит откуда-то выскользнувший гномий старейшина.

Вот уж кого точно черт принес не вовремя!

— Пожалуй, что стоит кой на кого нашему коменданту пожаловаться, нет? — продолжает злобствовать тот. — Кой-кто тут гномов с людьми путает вопреки воле Его Олбарийского Величества. Тоже мне — наставник выискался! Бродяга несчастный!

— Гномы — тоже люди, старейшина Штильсен, — веско молвит мигом возникший перед старейшиной, закрывший собственной грудью горячо обожаемого учителя Керц. — А учитель Шон не бродяга, как вам, должно быть, сгоряча померещилось, а уважаемый наставник. Вы бы пошли, что ли, куда-нибудь да прилегли там где-нибудь, старейшина Штильсен. В вашем возрасте вредно так много волноваться и двигаться. А то ведь так можно ненароком и в воду упасть. Тут такой скользкий берег, а мы все так заботимся о вашем драгоценном здоровье.

— Мальчишка! Сопляк! — прошипел старейшина.

— Я, к вашему сведенью, давно уже взрослый полноправный рыбак, — с усмешкой ответствовал Керц. — Ученик известнейшего мастера, имею свою долю в этом потрясающем ремесле, свой дом, который сам же и построил, а не занял уже построенный, как многие прочие, и красавица Герд взяла не только мое тело, у нас будет семья, дети, много детей, и моя жена останется жить! А чем можете похвастаться вы, старейшина? Тем, что ходите и злобствуете? Прекращайте. Ваши проклятия не имеют силы, ваша злоба бесцельна. Смиритесь, старейшина, вы еще можете успеть…

— Успеть что?! — яростно перебил его старейшина Штильсен.

— Просто быть счастливым, — и Керц улыбнулся самой что ни на есть дружелюбной улыбкой.

Старейшина резко развернулся и пошел прочь. Кажется, именно последняя фраза Керца его окончательно доконала. Он шагал тяжело, старому рыбаку он напомнил пробитую лодку, до краев наполнившуюся водой. Вот только заделать пробоину и вычерпать воду этот упрямец не позволял никому.

Старый рыбак только головой покачал, думая, что ему у своих учеников еще учиться и учиться. Ведь вот сколько же крови этот самый старейшина им всем портит, а тот же самый Керц его и понять и пожалеть способен, и помочь этому старому злыдню пытается. Нет, он бы так не смог. Точно — не смог.

Или все же?

* * *

Поскольку Якш выбирал самый быстрый корабль, а не самый комфортабельный, морское путешествие не слишком облегчило его кошель. Понасмотревшись на страдания бедняги, сердобольный капитан даже сделал ему небольшую скидку, Якш взял ее, не глядя и не задумываясь, не до того ему было. Так что, оклемавшись и наконец почувствовав хоть что-то кроме мучений, а именно зверский голод, он решительно выбрал из двух трактиров тот, что подороже. На смиренный вопрос трактирщика, чего, дескать, угодно господину путнику, Якш свирепо рявкнул: