Удар судьбы - Андрей Посняков Страница 27

— Поня-атно — торговая фирма Гюльнуз и компания! Заколебутся бабки считать!

— Какие бабки?

— Ну, деньги — солиды.

— А… Ну, это уж точно. Не знаю только, как Ичибей из этого положения выйдет — с верой-то. Но, ничуть не сомневаюсь, что Гюльнуз что-нибудь придумает — умна.

— Ну, мне кажется, кроме ума, для широкой торговли нужны еще и знания, и опыт.

— Опыт придет. А знания имеются — долгое время рабом Ичибея был некий Галлоре ди Стефани больше известный, как Галлор Александрийский. Ну, тот самый, что написал учебник по торговому праву. Добирался из Александрии в Константинополь, попал в плен к каким-то гопникам, те его и продали по бросовой цене — ну, кому нужен полуслепой старик? Вот Ичибей и купил, прельстившись дешевизной. А Галлор ему и заяви — работать, мол, нигде не буду, тем более, коз там или баранов пасти — не дело это для ученого мужа. А вот, если попросишь детей твоих учить — изволь. Ичибей, хоть и скряга, но далеко не дурак — четыре года Галлор Александрийский исправно учил его младшую дочь, после чего, как и было уговорено, Ичибей с честью отпустил ученого домой, даже денег дал на дорогу. И ведь не прогадал! Все его хозяйственные расчеты Гюльнуз ведет. С тех пор и разбогател.

— Ну и ну, — Лешка недоверчиво покачал головой. — Ты мне просто какую-то сказку рассказываешь.

— Сказку? Ты просто не видел всех богатств Ичибея Калы!

Юноша взглянул на полную луну, заглядывавшую в окно хижины и тихо спросил:

— Интересно, разве Гюльнуз не хочет выйти замуж по любви? За какого-нибудь красивого джигита?

— По любви? — несказанно удивился грек. — Только нищие выходят замуж по любви и то далеко не всегда. В богатых семьях это не принято. Брак — основа для семейных компаний.

— И что же, Гюльнуз с этим согласна?

— Конечно! Она девушка умная.

— И красивая… — тихо дополнил Лешка. Владос хохотнул:

— Ну, это тебе виднее.

— Сколько же ей лет?

— Семнадцать… Старая дева по местным меркам.

— А этот старик, итальянец… Он хоть как выглядит?

— Да не знаю я, как он выглядит. Давай-ка лучше спать.

— Давай…

Лешка вздохнул и напоследок, вдруг вспомнив, спросил про сурожцев — мол, кто это такие?

— Сурожцы — жители Сурожа, Солдайи — генуэзского города здесь, в Крыму. Солдайя, конечно, не такая богатая, как Кафа, но все же.

— Что же они, русские, эти сурожцы?

— Говорю ж — генуэзцы. Генуя — есть в Италии такой очень – очень – очень богатый город. И Кафа и Сурож им принадлежат. Ну, оброк хану выплачивают… Вообще-то, есть в Солдайе и русские, но мало. Больше торгуют. В Москве, к примеру, целая купеческая компания есть, из тех, кто не только с Солдайей, со всем Крымом торгует. Так и называют себя — гости – сурожане. Их здесь не обижают, не выгодно, но и они не должны нарушать местных законов — укрывать беглых рабов, покупать краденый скот и прочее.

— Ага, — прошептал Лешка. — Теперь все понятно… Что ж, приятных сновидений, господин Владос!

— И тебе того же, дружище.

Утром почти всех рабов под руководством Кызгырлы отправили в горы, за хворостом — Ичибей Калы загодя готовился к зимнему сезону. Хоть и не сравнить, конечно, крымскую зиму с русской, однако и там уже не лето. Ярко светило солнце, освещая коричневые отроги гор, зеленые кусты самшита, желтоватые заросли дрока и ивы. Фиолетовые и темно-красные скалы отбрасывали глубокие черные тени, на узкой террасе, огражденной невысоким плетнем, паслась овечья отара, а внизу, в ущелье, журчала река.

Лешка углубился в заросли дальше всех. Не то чтобы вновь хотел убежать — знал уже, «на рывок» не получится, все местные жители непременно выдадут беглеца либо устроят на него охоту. Просто, шел себе и шел, любуясь горным пейзажем… Вот так и зашел. Быстро набрав хворосту, взвалил тяжелую вязанку на плечи, повернулся… и озадаченно застыл. Куда же теперь идти? Назад, через колючие заросли?

Но ведь их, кажется, не было. Тогда туда, к синей скале… Да-да, именно к ней… Нет. К лугу!

Шмыгнув носом, Лешка ринулся наудачу и вскоре понял, что заблудился в переплетении узеньких горных тропинок, каменистых ручьев и почти непроходимых кустарников. Скинув вязанку наземь, юноша взобрался на большой камень, вросший в землю неподалеку от белой скалы, осмотрелся и вдруг услыхал приближающийся топот копыт. Ага, вот и Кызгырлы — он один был на коне. Что ж, вязанка вполне достойная, уж наверняка куда больше, чем у других, показать не стыдно…

Лешка подбоченился, ожидая надсмотрщика… Затрещали кусты и, продираясь сквозь заросли, на небольшую полянку у камня, верхом на белом коне выехала стройная молодая девушка в белой рубахе с черной, украшенной жемчугом и золотой вышивкой жилетке и в узких черных штанах, заправленных в красные остроносые сапожки. Тонкий стан девушки перехватывал алый шелковый пояс, на груди позвякивало монисто из золотых и серебряных монет. Да, лицо скрывала голубая полупрозрачная вуаль, прикрепленная к круглой бархатной шапочке, щедро расшитой бисером.

Увидев девушку, Лешка вежливо поздоровался:

— Салам.

— Будь здоров, — со смешным акцентом — но по-русски! — произнесла незнакомка. — Кажется, так у вас говорят?

— Ты знаешь ру…

— Да, чуть-чуть… И еще я говорю по-гречески и по-итальянски, точнее сказать, на том языке, что используют в Генуе.

— Так ты Гюльнуз! — догадался Лешка. — Спасибо тебе за все!

— Не стоит благодарить, — девушка засмеялась. — Лучше помоги спешиться.

Юноша с огромным удовольствием выполнил поручение.

— Здесь есть хорошо! — усевшись прямо в траву, Гюльнуз широко раскинула руки. — Не стоять. Садись. Вот здесь. Рассказывать про свой земля. Я пойму, не волнуйся.

— Гм… — Лешка задумался. — Что же тебе рассказать?

— О себе. Кто ты? Что ты? Почему — здесь?

— Ну, — грустно улыбнулся юноша. — История обычная. Шел себе, шел, вдруг налетели… Оп! И в плену. Ну, а дальше, думаю, догадываешься…

Гюльнуз потребовала рассказать еще, что Лешка и сделал, мешая выдумку с истиной. Девушка слушала молча, лишь иногда усмехалась, а под конец разразилась обидным смехом.

— Ты говорить неправда! Я слышать о Москве и Рус-стране. Все не так. «Колхоз», «клуб», «дискотека» — не слыхала я таких непонятных слов.

— Ну, я не знаю, — Лешка развел руками. — Рассказал, как сумел.

— А теперь — спой! — не то попросила, не то приказала Гюльнуз. — Люблю слушать песня.

— Спеть? — ухмыльнулся Лешка. — Ну, это я могу… Слушай…

Надо мною тишина-а-а…

Он перепел с десяток песен «Арии», а напоследок еще добавил «Король и Шут» — «Ели мясо мужики, пивом запивали», и, похоже, вышло не так уж плохо, по крайней мере, девушка слушала внимательно и, наверное, даже улыбалась, хоть и не видно было под вуалью.