Русич. Кольцо зла - Андрей Посняков Страница 27

* * *

Без всяких приключений караван судов арматора Массимо Леониди миновал черноморские проливы и, выйдя в Эгейское море, повернул на юг, огибая Грецию – доживавшую свой последний век дряхлеющую империю Ромеев. Дни тянулись медленно, похожие одни на другие. Утро – под свист боцманской дудки – молитва – «Аве, Мария!», потом месса, вечером снова «Аве, Мария!», если бы не беседы с отцом Валентином, то можно было бы сойти с ума от тоски, тем более что около суток суда стояли на якорях у какого-то греческого мыса – опасаясь пиратов, ждали попутный караван с Крита. Дождались с десяток судов и, переговорив с их арматорами, примкнули сзади. В паруса ласково дул ветер, послушно расступались перед кораблем синие, с пенными барашками, волны, с шумом взлетая к носовой палубе. Акинфий, к счастью, не страдал от морской болезни, а вот бедняга Захарий совсем измучился – бледная фигура его постоянно маячила у самого борта, извергая в море остатки еды. И это в хорошую-то погоду. Что ж с ним будет в шторм, не дай, Боже, конечно, такого экстрима.

Иван как накаркал! Маленькое смутно-сероватое облачко, внезапно возникшее на горизонте, внезапно превратилось в синюю быстро приближающуюся тучу. Задул, забуранил, завыл в снастях, ветер, погнал на суда высокие злые волны, да так истово, что корабли затрещали, а их пассажиры дружно вознесли молитвы Господу. Спотыкаясь о паломников, забегали по палубе матросы, спустили паруса – молодцы, успели вовремя, старый капитан Карло был опытен и знающ.

Набежавшая волна внезапно ударила в борт с такой силой, что «Золотая амфора» подпрыгнула, дернувшись всем своим корпусом, и тяжело завалилась влево.

– К волне! – заорал капитан кормщику. – Носом к волне, сто чертей на бочку!

Кормщик и сам понимал, что к чему, да вот никак не удавалось повернуть тяжелое судно, румпель упрямо вырывался из рук, несмотря на помощь матросов и подбежавшего Ивана. То ли заклинило руль, то ли… Вот снова ударила волна – огромная, как рыцарский замок, смывая людей за борт. Затрещав, рухнула задняя мачта – бизань. Прокатилась по палубе, сорвалась, увлекая за собой в пучину нескольких человек. Слева, совсем рядом, показался берег – судно несло прямо на черные скалы, торчавшие из воды, словно зубы сказочного дракона. Скалы быстро приближались, становились рельефнее, словно бы вырастали – вот уже показались пенные буруны, еще немного…

Все ж таки удалось! Все ж таки выровняли судно – не рулем, на фок-мачте поставили парус – его почти сразу же унесло, но работа была выполнена – судно развернулось к волнам и ветру.

– Канаты, – сквозь зубы промолвил кормщик. – Видно, оборвались рулевые канаты…

Он говорил на каком-то итальянском диалекте, но слова были понятны – Раничев не зря изучал латынь. Вновь налетевшая волна обдала их брызгами, жалобно скрипнула мачта, бедняги паломники с мольбой смотрели в небо. Кто-то смеялся, кто-то стенал, кое-кто громко читал молитву. Многие привязались веревками к мачтам. Иван не видел на палубе своих, как ни всматривался. Наверное, это было и к лучшему, пусть себе сидят под палубой – уж точно не смоет, правда, в случае чего не выберешься… Ну тут уж все в руках божьих… Ах, черт! Из палубного люка все ж таки показался Захарий! Ну куда же тебя понесло, паря? Как раз нахлынула очередная волна, корабль качнуло – и парня неудержимо повлекло в воду, лишь каким-то чудом ему удалось зацепиться за обломок мачты.

– Держись, Захар! – бросив румпель – там и без него уже было много народу, Раничев, схватив веревку, кинулся к парню, успел, в последний момент ухватил за шиворот, удержал над бездной. Еле вытащил – мокрого, с круглыми от ужаса глазами.

– Ты зачем здесь?

– Акинфий сказал – посмотри, может, помочь нужно?

– Помощники, блин… Быстро залезай обратно! Или нет… Привяжись пока к мачте, может, и в самом деле понадобишься. Видишь там старичка? – Иван орал, напрягая связки, и все равно в шуме бури было мало что слышно. Тем не менее Захарий кое-что понял и, кивнув, бросился к мачте, у которой накрепко привязанный отец Валентин весело молился Господу, перемежая молитвы изощренными проклятиями по адресу ветра и волн.

А шторм никак не хотел утихать – да и много ли прошло времени от его начала? Полчаса, час? Иван вновь ухватился было за румпель, однако капитан Карло положил ему руку на плечо и крикнул:

– Надо помочь там, под палубой… Эй, юнга!

– Поможем, – выждав момент, когда корабль выпрямится, Раничев, отплевываясь от воды, бросился в кормовой люк вслед за юнгой – щупленьким темноволосым подростком в рваных, до колен, штанах и вязаной фуфайке. На левом плече его висели бухты каната и проволоки.

– Престо! Престо, синьор! – оглядываясь, кричал юнга. В серых блестящих глазах парня вовсе не было страха, один азарт.

Иван юркнул в люк – в темноту трюма, ужасно качало, бросало из стороны в сторону, пару раз Раничев даже приложился башкой о шпангоуты, а юнга ничего, держался, вот что значит опыт!

Шум бури здесь был слышен не так, как на палубе, гораздо тише. Юнга подбежал к какому-то узкому лазу у самой кормы, обернулся, что-то сказав.

– Не понимаю! – покачал головой Иван. – Говори по-латыни. – Он и сам не заметил, что произнес это по-русски.

– Я починять руль, – на том же языке отозвался юнга. – Ты меня подержать, ладно?

– Давай, – Ранчиев улыбнулся. – Что делать-то?

– Держи канат, – мальчишка бросил Ивану веревку и, перекрестившись, ухнул в лаз.

– Эй, ты как там? – крепко удерживая веревку в руках, Раничев свесил голову в черноту узкого лаза.

– Жив, – отозвался подросток. – Ты меня спускать… Но престо… Не бистро.

– Понял, – Иван медленно вытравил веревку, стараясь при этом удержаться на ногах. Судно нещадно качало, и, пожалуй, качка здесь ощущалась куда как сильней, чем снаружи.

Ага, судя по тому, как ослабла веревка, юнга наконец добрался до нужного места. Раничев ждал. Ага, вот канат дернулся… потом еще, этак требовательно – тащи, мол.

Иван осторожно вытащил парня, еле видимого в полутьме.

– Крысы перегрызать канат к румпелю, – выдохнув, пояснил тот. – Я починяль.

Они выбрались на палубу – у румпеля остались лишь капитан и шкипер, все остальные деловито откачивали ведрами воду. Впереди – о чудо – блеснуло чистое голубое небо.

– Слава тебе, Святая Дева! – звонко воскликнув, перекрестился юнга.

И в самом деле, вскоре ветер утих, море успокоилось, отразив ярко-голубое небо. Пассажиры и моряки – мокрые, шатающиеся, обессиленные – в едином порыве истово возблагодарили Господа за свое спасение. Раничев, отыскав своих – Захарий стоял здесь же, на палубе, рядом, а Аникей даже и не выбирался из своего убежища, – осмотрелся с высокой кормы. Остальных кораблей что-то не было видно, лишь у самого горизонта маячила какая-то черная точка.

По приказу капитана, юнга забрался на грот-мачту.

– Вижу судно! – громко воскликнул он. – Движется вроде бы к нам… Косые паруса – может быть, это «Эфес» или «Куртизанка».