Ромейский талисман - Андрей Астахов Страница 27

– Олюшка, это я! – приговаривал Некрас, борясь с тугими узлами. – Вот я сейчас… сейчас развяжу тебя, зорюшка моя!

– Они… они в деревню пошли, – выдохнула Ольга, борясь с накатывающейся тошнотой. – Я слышала… предводитель их сказал.

– Помер их предводитель, – вставил Некрас. – Вот этот муж его кончил.

– Помер? – Девушка помотала головой, будто пытаясь согнать дурной сон. – А Ивка где?

– Тута она! – выпалил Некрас. – Мы ее тоже освободили.

– Потом поговорим, – сказал Ворш. – Давай, паря, бери ее и веди в лодку, и чтобы быстро! Я другую девушку сам отведу. Ну же, давай, чего медлишь!

Некрас закивал, взял Ольгу за руку, помогая ей встать, но девушка вырвалась и сама двинулась к выходу наверх, пытаясь найти в темноте дорогу. Ворш сунул юноше факел.

– Посвети ей! – велел он.

– А ну, не лапай меня! – сердито прикрикнула Ольга, когда Некрас снова попытался ей помочь. – Сама дойду.

Они уже сидели в лодке, когда Ворш появился на палубе, держа на руках бесчувственную Ивку Он спустился по сходням, осторожно уложил девушку на дно челна. Ольга, глядя на подругу, плакала навзрыд и кусала губы, Некрас мрачно молчал. Потом Ворш снова поднялся на драккар. Взяв один из факелов, волхв еще раз спустился вниз, добросовестно осмотрел весь корабль в поисках спрятанных пленников, а потом, вернувшись на палубу, швырнул горящий факел в чрево драккара.

Когда Некрас подвел челн к берегу, корабль захватчиков уже был частью охвачен огнем, освещая гладь Великой и берег. Ворш подхватил Ивку, вынес ее, бережно усадил на землю, прислонив спиной к дереву.

– Она что, померла? – всхлипнула Ольга.

– Жива. Я на нее чары напустил, чтобы умом не тронулась. Надругались над ней стервецы эти. – Ворш заглянул Ивке в лицо, приподнял веко. – Спит она, а как проснется, многое забудет… Ну, давай, Некрас, показывай дорогу.

– Куда? – не понял мальчик.

– Вестимо в укромное место. В деревню мы не пойдем, там сейчас варяги хозяйничают. Отсидимся до зари, а там видно будет… Ах ты, поздно!

Семь всадников показались на яру над берегом – черные силуэты на фоне красноватого дрожащего зарева. Ворш быстро полез в суму, достал все тот же неведомый предмет, похожий на речную гальку, провел по посоху.

– Некрас, девушку унесешь? – спросил он.

– Ага, – кивнул юноша.

– Тогда бери ее, и бегите отсюда. Я их задержу. Встретимся там, откуда челн выводили. Коли не приду, идите в Киев, к главному волхву Перунову, Свару. Он поможет. Ступайте!

Некрас еще какое-то мгновение смотрел на удалявшегося Ворша. Его удивили слова волхва – почему они должны идти в Киев? Чем и как им может помочь верховный волхв Перунов? Потом стряхнул оцепенение, попытался поднять Ивку. Он не ожидал, что девушка окажется такой тяжелой. К тому же руки Некраса проникли под шубу, в которую волхв укутал Ивку, ощутили горячую нежную плоть – и мысли юноши ушли совсем в другую сторону, совершенно неподобающую ситуации. Держа Ивку на руках, он двинулся вдоль берега к плавням, Ольга – за ним. Страх подгонял лучше любых шпор; за спиной слышались какие-то крики, ржание лошадей. Некрас лишь надеялся, что Ворш покончит с семью верховыми так же быстро, как сделал это с варягами на корабле. А еще понял юноша, что далеко уйти с Ивкой на руках ему не удастся, – не прошло и минуты, как он поднят ее, а руки уже жгло огнем. Разве только если попробовать взвалить ее на плечо…

Их остановил громкий окрик. Кричал Ворш. Некрас обернулся и увидел, что всадники уже на берегу, ярко освещенные пламенем пылающего драккара, – и волхв стоит среди них.

– Слава Сварогу! – вырвалось у юноши.

Всадники были русичами, все в кольчугах, в конических шлемах, на добрых конях. Командовал ими плечистый чернобородый муж в длинном синем плаще.

– Ты Ольга, дочь воеводы Ратши? – спросил чернобородый, ткнув пальцем в юную норманнку.

– Ну, я, – хмуро ответила девушка.

– Вот хорошо, ахчик! – Чернобородый с благодарностью посмотрел на волхва. – Эти бродячие собаки говорили, что родственница Хельгера у них на корабле. Я боялся опоздать. Слава Богу, не опоздал!

– Нет, это я успел вовремя, – ответил волхв.

Иначе как чудом появление отряда, посланного Хельгером за Ольгой, в Выбутах, назвать было нельзя. Путь до Пскова продолжался двадцать девять дней – сначала на новгородской ладье до Полоцка, а оттуда верхами на север, в Псковскую землю. Влад Вороня не солгал, говоря князю Хельгеру, что хорошо знает эти места – хоть и шел путь отряда по диким и почти необжитым местам, в конце концов вышли прямиком к Пскову. Здесь новый воевода Мечислав, заменивший умершего год назад Ратшу, сказал киевлянам, что Ольга сейчас в Выбутах, у кормилицы Умилы. Давид Таренаци только выругался и, не давая людям время на отдых, двинулся на Выбуты. Армянский богатырь мог с полным правом сказать – он и его люди успели вовремя. Варяги Гутлейфра опередили киевлян всего на полчаса, которых им хватило, чтобы сжечь половину деревни и убить десятки человек. Бой получился короткий, но жестокий: северяне дрались насмерть. Двое из людей Давида были убиты, еще двое ранены, но зато северян перебили всех без всякой жалости.

С наступлением рассвета подожженные варягами дома догорели, рассыпавшись горячими головешками. Закопченные, смертельно усталые люди бродили среди пепелищ, пытаясь отыскать хоть что-нибудь из имущества, что не пожрал беспощадный огонь. По Выбутам не утихали протяжные вопли баб, голосивших над покойниками.

На майдан в центре села свезли тридцать семь тел – изрубленных, залитых кровью, закопченных или вовсе обезображенных огнем. Их укладывали так, чтобы родители оказывались рядом с детьми, мужья – с женами. Так их душам будет легче пройти путь в Ирий, [19]предстать перед предками. Среди убитых были старики, женщины, подростки, грудные дети. Здесь Некрас увидел своего отца и мачеху: они лежали рядом, будто обнявшись, и кто-то уже закрыл им глаза.

– Сирота-а-а горемычная-я-я! – Какая-то старуха обняла Некраса, заголосила у него на плече.

– Отойди, мать! – Ворш мягко отстранил воющую бабку, встал рядом с юношей, спросил шепотом: – Никого у тебя не осталось?

– Никого. – Некрас попытался проглотить вставший в горле ком. – И дом сгорел.

Оторвав взгляд от мертвого отца, Некрас поискал глазами Ольгу. Девушка была на другом конце майдана, там, куда положили тела ее кормилицы Умилы и двух ее сыновей, Прова и Ростислава. Их разделяло не больше двадцати саженей, и Некрас мог хорошо видеть лицо девушки – испачканное сажей, напряженное и странно спокойное. С того момента, как Ольга узнала о гибели своих близких, она не пролила ни одной слезы. Такая стойкость в шестнадцатилетней девушке показалась Некрасу странной – бабы и девки вокруг нее рыдали, вопили дуром, а она просто стояла и смотрела. Это было тем более непонятно, что ночью на корабле Ольга горько плакала, увидев беспомощную Ивку. Осторожно протиснувшись сквозь толпу, Некрас подошел к ней.