Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер! - Алексей Молокин Страница 27

– Говорю же вам, пан полицейский, к жениху ездила. – Ночка посмотрела на полицейского честными глазами. – Ну чего же тут непонятного, ждала его, ждала, как дура какая, а от него полгода ни ответа, ни привета. Ну, я собралась скоренько, да и поехала. Да напрасно съездила, даже не повидались, сгинул он в Зоне, как и не было.

– К жениху… – недоверчиво протянул полицейский. – Много вас таких, к женихам которые. А скажите-ка мне, девушка, как вам удалось проникнуть на охраняемую территорию, да еще и обратно выбраться? Документы какие-нибудь на этот счет имеются? Или как?

Ночка, стесняясь, полезла за пазуху, чувствуя себя уж вовсе деревенской дурехой, да и пусть, лишь бы отвязались, да хоть бы отвернулся, рожа пассатижная!

Пассатижная рожа отворачиваться и не подумал, напротив, наблюдал за Ночкиными мучениями с каким-то садистским удовольствием. И понятно было по пустому мутно-ленивому взгляду, что не женщину он видел в Ночке, а некий бесполый, совершенно безразличный его мужскому организму объект. Существо полностью зависимое от его воли, бесправное и слишком доступное, чтобы интересоваться им всерьез.

Так, походя, в соответствии с собственным пониманием профессиональных обязанностей, смешать с прочим человеческим мусором, скапливающимся на станциях близ Припяти, да и делу конец. Даже обыскивать было неохота, да и брезговал он касаться задержанной, кто знает, чего эта деваха нахваталась там, в предзонье? В изолятор, а там есть кому ею заняться. Им за это деньги платят, вот пускай и разбираются. А он свое дело сделал, задержал. Надо же хотя бы раз в день кого-то задерживать?

– На похороны, значит, – разочарованно протянул полицейский, прочитав бумагу из комендатуры, выданную Ночке предусмотрительным майором Репрингером. – В Зоне жених служил… Да… Хорошо, если хоть хоронить было что.

Лицо у него на миг приобрело почти человеческое выражение.

– Ладно, ступай. Но смотри, до завтра не уедешь – заберу в изолятор до выяснения. Положено всех подозрительных, которые из Чернобыля вышли, забирать. Приказ такой. Кто вас знает, что вы такое. Жених, не жених, а порядок все равно должен быть. Тут вам не танцплощадка, тут режимная территория.

Ночка хотела было спросить, а что такого преступного в том, что она едет из Чернобыля в Москву, но не стала. Отстал – и ладно.

Два года назад она прилетела в предзонье на транспортнике. Прилетела, конечно, нелегально. И «Совушку» ее привез видавший виды старенький АН-24Т с веселыми, слегка пьяными пилотами, которые шутили, косились на ее ноги (она как раз была в юбке) и предлагали работать у них стюардессой, как будто на военных транспортниках бывают стюардессы. А потом всерьез пытались отговорить от дурацкой затеи с работой в предзонье. Похоже, она им и в самом деле понравилась, этим пилотам, потому что, отчаявшись отговорить упрямую барышню, летуны всерьез расстроились и жутко напились прямо на аэродроме. Так что когда за Ночкой пришел «уазик» из части, они уже лыка не вязали, только целовали на прощание по-братски, в щечку, да называли сестренкой.

Сейчас добираться приходилось как все, поездом. Ночка купила билет в плацкартный вагон, несколько раз прогулялась вокруг неряшливого вокзала, потому что больше делать было нечего, зашла в пару убогих магазинчиков, а потом ей надоело ходить, и она присела отдохнуть на облупленной лавочке.

Наконец, с опозданием на час, рельсы загудели, и на железнодорожном мосту прорезалась тоненькая черточка поезда. Состав то появлялся, то пропадал в просветах между товарняками, заполонившими подъездные пути, и вдруг неожиданно оказался совсем рядом. Нагло громыхнул сцепками, хрипло выдохнул пневматикой, лязгнул еще разок напоследок, дернулся и встал. Стоянка была короткая – две минуты. Ночка поднялась в плацкартный вагон, прошла по узкому проходу, отворачивая лицо от торчащих ног, отыскала свое место и присела на краешек скамьи. В вагоне было душно, пахло вареными яйцами, сонными человеческими телами, усталым железом и угольной пылью.

– Это какая станция? – спросил кудлатый спросонья мужик, свесив голову с полки, не дождался ответа, повернулся, ерзая задом в линялых штанах, и снова задремал.

Поезд дернулся раз, другой и покатил, раскачивая вагоны, покатил в Москву, увозя Ночку в красивую жизнь. Хотя, глядя на полустертые дорожным сном лица пассажиров, на торчащие отовсюду ноги в несвежих носках, девушка вдруг засомневалась, что она, эта жизнь, будет такой уж красивой. Разве может красивая жизнь начинаться с некрасивых людей? Хотя кто ее знает?

И вместе с чернобыльской ведьмой, отринувшей ведьмовство, вместе с бывшей контрабандисткой в красивую жизнь, в город Москву, отправился маленький и живой клочок Зоны.

Не то метка, не то узелок на память, не то талисман.

А может быть, семечко.