Ведьмина река - Александр Прозоров Страница 27

– Ясень…

– Сукин сын! – замедлил шаг Середин. – Откуда он взялся?

– Букет, похоже, внизу собирал, – остановилась рядом лесная ведьма. – Смотри, сколько цветов по воде уплывает… Не меньше часа, поди, старался.

– Идиот, – в сердцах сплюнул Олег.

– А мне понравилось, – взяла ведуна под руку девочка. – Смотри, какие они мокрые и счастливые. Мне даже самой как-то радостнее стало. Давай еще кого-нибудь из влюбленных сведем?

– Давай, – согласился Середин, у которого тоже предательски защипало в носу. – У тебя есть кто на примете?

– Нет.

– И у меня нет, – вздохнул ведун. – Тогда пошли выгонять из воды этих, пока не простудились…

Вскоре выяснилось, что артельщики до Углича не дошли – ладья стояла совсем неподалеку, за прибрежными зарослями. Ясень так спешил к заветному дереву, что не хотел тратить время на круг через город. Олегу это оказалось на руку – ближе камень тащить. Желание ведуна прокатиться немного с бывшими невольниками вызвало у корабельщиков общий восторг, а четверо гребцов сами вызвались ему помочь. Середин воспользовался их азартом для того, чтобы сходить в город за вещами, и заодно нагрузил сотоварищей парой бочонков крепкого ставленного меда. К вечеру с хлопотами было покончено, а на рассвете корабль выбрал причальный канат, вспенил веслами воду и вдоль самого берега, где течение послабее, двинулся вверх по реке.

Теперь, когда все закончилось поцелуями влюбленных на носу корабля, гребцы весело смеялись, вспоминая, как Ясень уговаривал их повернуть назад: умолял, приказывал, просил, пока в конце концов не выпрыгнул за борт и не пошел вдоль берега пешком. Кто же мог помыслить, что сон правду сказывает, а не мечты вспоминает?

Олег слушал их и качал головой, представляя, сколько потребовалось пареньку упрямства, страсти, твердости, силы убеждения, чтобы заставить двадцать взрослых мужиков, прошедших на веслах против течения не один десяток верст, пожертвовать потраченными силами и повернуть назад. И из-за чего? Всего лишь ради сна! Сна, в котором полузабытая девушка позвала его еще раз постоять у заветного ясеня.

Пожалуй, он все-таки заслужил и свою любовь, и свою девушку.

– Когда пить за молодых будем, новичок? – то и дело спрашивали артельщики, поглядывая на пузатые бочонки, на которых сидел Олег со своей спутницей.

– Не спешите, мужики, – грозил в ответ пальцем ведун. – Рано еще. Гулять будем в приметном месте. И только если заслужите.

До устья Медведицы ладья добиралась три дня. Через две излучины за ним ведун наконец-то поднялся и махнул рукой:

– Все, други, хватит грести! К берегу поворачивай, гулять будем!

– Ура-а-а! – встрепенулись артельщики, уже успевшие заскучать от однообразной работы. – Новичок угощает!

– Угощаю, угощаю, – согласился ведун. – Однако же поперва я зарок должен исполнить, каковой Перуну дал перед началом поединка судебного.

– Это что за зарок такой? – оглянувшись на команду, спросил за всех Велимош.

– Дуб посадить. Перуново дерево. Там, где он отродясь не появлялся.

– Это где?

– Знамо где. На песке дубы не растут. А место сие там, где я на вашу ладью впервые ступил. Так что к берегу приставайте. Отсюда ведь все и началось. Привязывайтесь, выгружайтесь. А я пока тот самый взгорок найду…

Пока корабельщики готовили пирушку, доставая снедь и расстилая на берегу кошмы, Середин поднялся чуть выше по берегу, быстро нашел схрон, где закопал свой клад. С помощью Велимоша и Риги отнес туда камень.

– Вот здесь, – откинув корягу, водрузил его ведун над котелком с золотом. – Тут дуб посадить нужно.

– Так тут песок везде один! Не вырастет, – уверенно возразил Велимош.

– Сам не сможет, а если руки приложить, то легко. Ямку тут надо вырыть с полсажени размером и перегноя в нее с болотины натаскать. В эту яму я дерево и посажу.

– Так бы сразу и сказал, – попенял ему Рига, – что в перегное будешь дерево священное растить. Сейчас остальных позову. Дело святое, божье. От Перунова заступничества никто не откажется. В сорок рук мигом управимся. Ты же пока саженец поищи.

Гребец был прав. Двадцать крепких мужиков устроили посадочную яму всего за полчаса. Искать саженец тоже долго не пришлось – Сирень, вскинув голову, принюхалась, ушла в заросли и почти сразу вернулась, неся в ладонях росток дубка с двумя ажурными коричневыми листьями. Лесная ведьма сама опустила деревце в землю, закрепила, оправила листья, провела пальцем по стволику:

– Тебе тут будет хорошо, ровно смертному в перине. Корням сытно, листьям светло, жукам и гусеницам, что дубам вредят, сюда не добраться. Ты вырастешь большим и крепким и простоишь здесь десять сотен лет. Я вижу это. Десять веков и еще три года. И пусть все эти годы для тебя будут спокойными и теплыми.

– А мы чтобы все это время друзьями крепкими оставались! – тут же добавил Рига, крепко сжав кулак. – Во славу Перуна!

– И чтобы страсть Ясеня и Любавы только горячее становилась! – воскликнул Велимош. – Во славу Перуна!

– И чтобы новичок наш Олег ни единого поединка за это время не проиграл! – не переставая обнимать Любаву, сказал Ясень. – Во славу Перуна!

– Пусть ветра попутными будут, а реки глубокими, – вступил Липичок. – И пусть грозовые молнии никогда не коснутся ни нас, ни нашей ладьи. Во славу Перуна!

– Во славу Перуна не мешало бы и выпить, – напомнил ведун. – Поделившись с ним глотком из каждого ковша. Боги любят веселье. Так загуляем, други!

Вскоре между саженцем и рекой разгорелся веселый дружеский пир. Корабельщики пили друг за друга и за молодых, за свою удачу и крепость мечей, за любовь и новичка, столь вовремя попавшего к ним на корабль. И разумеется – за бога-громовержца, бога-воина, бога – покровителя судов и защитника справедливости.

Путники веселились до сумерек, а после заката устало сомлели, распластавшись на берегу в живописных позах.

– Как-то они больно дружно заснули, колдун, – прошлась по тихой стоянке Сирень. – Ровно кто-то дрему заговором навел.

– Пусть отдохнут, – сказал Олег. – Под моим присмотром корабельщики в безопасности.

– Ты заботлив, колдун, – покачала головой девочка. – Но ты не стал бы плыть в такую даль только для того, чтобы дать гребцам выспаться. И о зароке раньше отчего-то не вспоминал, из Углича сразу к Костроме отправился. Что ты задумал на самом деле, кудесник?

– Я хочу обеспечить одной милой, но излишне настойчивой девушке такую изрядную мороку, чтобы ей стало не до меня, – улыбнувшись, признался Олег. – Надеюсь, после этого у нее пропадет желание охотиться за мной через века с помощью моего же собственного оберега. И ты мне в этом поможешь.

– Как?

– Помнишь, ты убила здесь трех насильников? Двух из них ушкуйники не нашли. Раз они остались брошенными, то и души их бродят где-то здесь неупокоенными. Отдай их мне. Ты повелеваешь лесами и зверьми, ты знаешь, где они лежат. Подскажи.