Рыцарь зимы - Ричард Арджент Страница 27

Его радовало только одно обстоятельство. Сейчас светло.

Шел Месяц крови, одиннадцатый из старого календаря, в котором год состоял из тринадцати месяцев, в эти дни надлежало резать лишний скот перед наступлением зимы. Бычки, козы, свиньи и овцы попадали под нож. Старый лунный календарь не был забыт крестьянами и фермерами, поскольку в нем содержалось слишком уж много праздников и обычаев. По новому христианскому календарю всерьез жили лишь монахи, благородные, ремесленники да купцы, жители же деревень накладывали на него старый. Без древних ритуалов побеги не взойдут. Без праздников не будет ни плодородия, ни хорошего урожая. Крестьяне и фермеры искренне верили, что, если они будут следовать только христианским обычаям, в страну придет голод.

Словом, на дворе стоял Блотмонат, когда ветер приносил с собой запах крови, и голодные призраки, почуяв его, могли прийти к источнику вони, чтобы вдосталь напиться. Выйти за дверь в темное время суток до наступления свят-месяца считалось чистой воды самоубийством. Даже норманнские лорды и их последователи не рисковали высовываться из деревни в ночи вроде этих. Зачем искушать судьбу?

Приблизившись к темному лесу, Эндрю помедлил, но, зная, что задачу необходимо выполнить, заставил себя двинуться дальше. Он вошел в лес по узкой петляющей тропинке, выложенной березовыми ветвями, чтобы прикрыть грязь. Вокруг стояли величественные дубы и грабы – могучие деревья с широкими душами. Эльфы и гномы, без сомнения, наблюдают за ним, так что лучше не искать эти странные существа, а попытаться забыть об их существовании. Людей ослепляло серебристое сияние, исходящее от эльфов, которые ростом не ниже самого Эндрю.

Неожиданно из высоких кустов выскочил олень, вспугнутый приближением юноши. Эндрю и сам подскочил от страха, пульс бешено забился в висках: животное появилось уж слишком неожиданно.

– Не делай так! – произнес он, хватая ртом воздух.

К счастью, наконец показалась высокая хижина с покатой крышей, покрытой сырой соломой и мхом. Снаружи грубой лачуги развели огонь, а на треножнике из палок висел котелок, от которого поднимался пар. Эндрю почувствовал запах каши.

– Эй, тут есть кто-нибудь? – позвал Эндрю.

Из-под соломы вывернулась крыса, взбежала наверх, промчалась по коньку крыши и исчезла с другой стороны.

– Ладно, я ухожу, – с облегчением произнес юноша. – Нет здесь никого.

И в этот миг в дверях появился высокий темный мужчина, облаченный в толстый балахон. Хрупкая женщина в потрепанном платье и теплом платке в два раза ниже его ростом, высунувшись из-за спины мужа, уставилась на Эндрю. Они были уже в возрасте, оставив за плечами не меньше пятидесяти зим, правда, не с такими, как у фермеров и крестьян, работающих в полях, морщинистыми лицами.

– Да это же никчемный юнец, – бросил чародей, – с мечом мужчины.

– Это мой меч! – выплюнул Эндрю, уязвленный словечком, которое всегда приберегал для него старина Фоггерти.

Глаза женщины неожиданно засияли.

– Это же юный Эндрю! – воскликнула она. – Ты что, не узнаешь собственного крестника, сына по богам, Гриндель?

Она вышла из-за спины чародея, буркнувшего, что он не узнавал даже богов, не говоря уже об их сыновьях.

– Приветствую тебя, Блодвин, – нерешительно произнес Эндрю. – Я пришел поблагодарить тебя за свою удачу.

К его вящему беспокойству, женщина вышла вперед и, обхватив руками голову юноши, поцеловала в виски, сначала с одной стороны, потом с другой. Эндрю невольно испугался, что там останутся такие же ожоги, как на лодыжке. Когда Блодвин отпустила его, «крестник» поспешил отойти подальше.

– Что, нежности старухи не так радуют, как поцелуи хорошенькой девицы, а? – хихикнула она.

Эндрю покраснел.

– Что ты знаешь об Анжелике де Соннак?! – вскричал он.

Блодвин снова рассмеялась:

– Только то, что ты мне сейчас сам рассказал. Анжелика де Соннак? Похоже, она из благородного рода. Дочь дворянина, вне всякого сомнения. Наш никчемный юнец высоко метит, а, Гриндель? А о какой удаче ты говоришь? Дай-ка угадаю, ты наконец сумел укокошить юного Гарольда? Жаль, что в прошлый раз не повезло. Эта незадача стала источником бесконечного сожаления для людей вроде нас с Гринделем. Гарольд превращается в беспокойного задиристого парня, который хочет сжечь нас с мужем на костре за чародейство.

– Нет, дело не в Гарольде, Блодвин, а во мне. – Эндрю гордо выпятил грудь. – Я теперь оруженосец и, возможно, однажды стану рыцарем.

По лицу Гринделя пробежала тень улыбки.

– Значит, ты получил послание, а?

– От двоих мертвецов?

По лицу чародея нельзя было понять, знал ли он уже эту новость или нет.

– Я благодарю вас обоих. Что же до чародейства, ты ведь действительно обращаешься к черной магии, верно, Блодвин?

– Хм, немного того, немного сего. Но мы ведь делаем и немало добра с помощью трав и целительных составов, поэтому тамплиеры и оберегают нас столько лет. Мы залечиваем их раны и прогоняем хвори. Однажды кто-нибудь скажет, что все наши дары от дьявола. И тогда сюда сбегутся крестьяне с вилами и факелами и сожгут нас на костре. Гарольд об этом позаботится. А теперь позавтракай с нами, мальчик, каши у нас нынче в избытке.

Эндрю покосился на котелок и нахмурился.

– А это… нормальная каша?

Он знал, что Блодвин иногда подсовывает в похлебку копытень и угощает ею гостей. А от отца Ноттиджа Эндрю услышал, что эта трава – сильное очищающее средство, которое слабит внутренности.

На его вопрос ответил Гриндель:

– Нет, в этом котелке нет никакого зелья и магии. Обычная еда, глупый недоросток. Она укрепит тебя и сделает сильнее. Каша Блодвин почти такая же густая, как глина, ее приходится разрезать ножом и есть, как горячий пирог. Можешь намазать свою часть медом и маслом. Садись, мальчик, вон на то полено. Оруженосец, значит? До рыцаря осталось совсем немного. Однажды ты въедешь в Крессинг с гербом на щите и в шлеме с плюмажем. Может, зайдешь в дом и позавтракаешь там?

Эндрю вспомнил, как он в первый и последний раз рискнул заглянуть в их жилище. В ноздри тогда ударила едкая вонь безымянного зелья и полусгнивших компонентов снадобий. С покрытых сажей балок на внутренней стороне крыши свисали жуткие предметы, увидев которые он вздрогнул. Он не мог сказать, что именно увидел, но кошмаров ему потом хватило. В тот раз Эндрю опозорился перед хозяевами – его стошнило прямо на пол, а потом он кинулся наружу, превозмогая головокружение, чтобы глотнуть свежего воздуха. У юноши не было не малейшего желания повторять предыдущий плачевный опыт.

– Я бы предпочел остаться здесь, если вам это угодно.

Эндрю присел на покрытое инеем полено и вскоре получил поднос с куском каши Блодвин. Она казалась розоватой, и юноше тут же пришло в голову, что в ней кровь. Он взглянул на крестную, и та, словно прочитав его мысли, произнесла: