Поцелуй мертвеца - Лорел Гамильтон Страница 27

Зебровски выбрал вампиршу, которая показалась ему самым слабым звеном, и я доверилась его суждению, хотя сама выбрала бы другого задержанного. Вампирша выглядела так, будто была одной из тех, кто пригласил бы Чеда [16]на выпускной в средней школе. Она была худощавой, на ее теле едва наметились округлости, ее ладони были такими маленькими, что казались детскими. Ее золотистые локоны были коротко и очень небрежно острижены в стиле прически 70-х годов — «перьями», но волосы для такой стрижки были слишком густыми, поэтому смотрелось так себе. Знала ли девушка, что стрижка ей не шла, что она заставляла ее лицо казаться еще тоньше, и только добавляла детской невинности? Если знала, то почему не меняла ее? Потому что как большинство вампиров, она не могла отращивать свои волосы; однажды остриженные, они больше никогда не отрастут. Она умерла, навсегда застряв в этом облике. Ее тонюсенькие ручки и ножки остались такими неуклюжими, как бывает, когда ребенок резко вытягивается, и руки-ноги кажутся долговязыми, от чего начинаются проблемы с координацией, а для нее так будет всегда.

Жан-Клод и некоторые другие вампиры могли увеличивать мышечную массу и отращивать волосы, но то, что они были на это способны, потому что были достаточно сильны, об этом я узнала буквально несколько месяцев назад. Жан-Клод был Мастером Города Сент-Луис, что означало — его сила помогала всем вампирам города, присягнувшим ему на крови, просыпаться на закате. Его воля, его сила; стоило ему умереть, некоторые из них погибнут с рассветом и никогда больше не восстанут, по крайней мере, так это было в теории. Я знавала двух вампиров, разделавшихся с основателями их линий крови и выживших после. Мне говорили, что Жан-Клод подпитывался силой от своих подчиненных и делился ею с теми, кто был для него ценен. Тот, кто мне это сказал, был врагом, и все же... я как-то спросила Жан-Клода об этом. На что он ответил:

— Я Мастер этого Города, ma petite; к этому прилагается определенная доля силы.

— Однажды ты сказал, что расходуешь часть силы для того, чтобы отращивать ради меня волосы, потому что мне нравятся мужчины с длинными волосами, но у того же Ашера тоже длинные волосы, и танцовщики-вампиры из твоего клуба подкачали себе мышцы в спортзале. Ты с ними тоже делишься своей силой?

— Oui.

— Ты черпаешь ее от других вампиров?

— Я получаю силу от каждого, подвластного мне вампира, но я не ворую у них. Каждый в отдельности, они не обладают достаточной силой, чтобы вырастить на своей голове хотя бы один волосок или добавить себе хоть чуточку мышечной массы. Я не меняю их уровень силы, но подпитываюсь от них и тем, что я получаю, могу делиться с теми, кого выберу.

Что ж, как и многие факты о вампирах, это было правдой и в то же время не было. Девушку-вампира звали Шелби, и она не принадлежала к немногочисленным избранникам Жан-Клода; как и большинство вампиров, она застряла в том облике, которым обладала при смерти — на тот момент ей было где-то четырнадцать — молоденькая, худенькая, едва достигшая переходного возраста девочка. Новые наручники и кандалы были ей велики, поэтому она была закована в обычные. Они были цепью закреплены у нее на талии, но подходящие для ее ног кандалы так и не нашли. Просто она была слишком маленькой, а это означало, что теоретически, у нее было достаточно сил, чтобы порвать их, как это сделал парень в полицейском участке. Вот только он был почти двухметровым мускулистым мужчиной, а Шелби — очень миниатюрной, казавшейся очень хрупкой девушкой. Я надеялась, что ей не хватит сил вырваться, особенно если учесть, что я намеревалась запугать ее до полусмерти ее немертвой жизни.

Она смотрела на меня огромными, явно переполненными страхом глазами. Вампиры постарше могли скрыть практически любую эмоцию после столетий практики, но когда ты мертв всего лишь лет тридцать, ты ничем не отличаешься от своего живого ровесника, если не считать, что ты мертв и навеки заключен в тело, которое тебе хотелось бы забыть, как страшный сон, навеянный школьными годами. Превращение в вампира, вовсе не означает, что ты тут же получишь крутые способности. Точно так же никто не был наделен, не пойми откуда, взявшимися знаниями боевых искусств, деньгами или сексуальной привлекательностью, и никто не становился хорош в постели — это приходило с практикой, а некоторые вампиры так никогда и не умели распоряжаться деньгами. Не похоже, что став вампиром Шелби много обрела, или, быть может, это всего лишь обман? Может, она играла на своем жалостливом образе, и при первой же подвернувшейся возможности поубивала бы нас всех? Может и так. Одна из самых страшных вампиров, которых я когда-либо встречала, выглядела как двенадцатилетняя девочка — в реальности она была тысячелетним монстром.

Ульрих пошел со мной, он нес вторую сумку, предназначенную для более официальных исполнений приговора. Охотясь на вампиров, я убивала их любым доступным способом, не переживая из-за беспорядка. Но если тело было уже «мертвым», а мы находились на собственности налогоплательщиков, то нельзя было забывать об аккуратности. Я расстегнула первую сумку и достала оттуда большой сложенный кусок брезента, с одной стороны покрытый пластиком. Ульрих помог мне расстелить его на полу.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала вампирша Шелби; приглушенные слова эхом отдались в просторном помещении. Для криков здесь была отличная акустика.

Я склонилась на колени перед сумкой и начала вытаскивать приспособления, которые по закону был обязан иметь при себе истребитель вампиров, но которыми я практически никогда не пользовалась. Поскольку главной целью всего этого было устрашить свидетеля/подозреваемого, содержимое сумки было впечатляющим зрелищем. Первыми были колья. Они лежали в свернутом и перевязанном пластиковом чехле; каждый из шести колов имел свой кармашек, в который вставлялся, дабы не гремели по всей сумке, и не напарывались на меня всякий раз, как начинаю в ней рыться. Я размотала чехол и вытащила все колья, разложив их прямо на брезент весьма пугающей остроконечной чередой. Я практически никогда ни на ком не использовала колья, но те, что возила с собой, были изготовлены из очень остро заточенной твердой древесины, потому что, если бы они мне все-таки понадобились, хорошо бы иметь их наготове. Иногда тебе приходится полагаться только на свое снаряжение, поэтому я всегда проверяла, чтобы мое было на высоте.

— Вы не можете этого сделать. Я никому не причинила вреда, — всхлипнула вампирша.

— Скажи это тем офицерам, которых убили твои дружки, — отрезала я.

Она посмотрела на офицеров в форме, стоявших по обе стороны от нее, протянув к ним маленькие ручки настолько далеко, насколько позволяли цепи на талии:

— Пожалуйста, я не знала, что они кого-то убьют. Мы бы вернули девочку, но она до последней минуты хотела стать вампиром. Она испугалась. Мы все испугались.

— Кто такие мы? — спросила я.

Она вновь посмотрела на меня с расширенными глазами, бледнея от страха так, что казалась практически бледно-серой.

— Нет, — прошептала она.