Черное крыло - Анна Завгородняя Страница 27

Женщина прошла к своей кровати, осмотрела одеяло и нашла повязку, выпачканную в крови. Сейчас эти пятна казались темными, почти черными на лоскутке, которым пани Машкевич перевязала шею укушенной девушки.

«Она не должна была так быстро обратиться!» - подумала экономка.

И снова это движение, слишком быстрое, смазанное. Пани Машкевич повернулась за долю секунды до того, как эта самая тень прыгнула на нее. Домовиха успела заметить горящие глаза и тонкие руки, потянувшиеся к ее горлу, отшатнулась в сторону с ловкостью неожиданной для ее телосложения и нанесла удар по шее уже не Орсели, а существа, в которое превратилась девушка. Попала. Удар оказался такой силы, что оплетай упала на пол, зашипела от неожиданности и почти сразу вскочила на ноги, а домовиха попятилась спиной назад, к выходу.

- Элкмар! – крикнула она.

Орселя ринулась на экономку с тихим повизгиванием, шлепая босыми ногами по каменному полу. Пани Машкевия подобралась для схватки и успела выкрикнуть повторное: «Элкмар!», - прежде чем тварь ударилась в нее всем телом.

Схватка была недолгой. Орселя повалила домовиху, оседлав и пытаясь подтянуться к ее горлу. Пан Машкевич увидела, как из приоткрытого рта девушки потянулась тонкая нить слюны, упала на ее грудь, а челюсть заметно выдвинулась вперед, сверкнув длинными клыками, сделавшими бы честь самому древнему из вампиров.

- Вот же, напасть! – пани Машкевич удалось удержать оплетай на вытянутых руках, только раньше хрупкая девушка теперь обрела силу нечисти и домовиха понимала, что долго не сможет удерживать тварь на расстоянии от своего горла. Страха не было, но экономка не хотела и повторить судьбу Орсольки. В ее голове вертелась одна мысль: успеет ли хоть кто-то прийти на помощь. Вывернуться женщине не давали: оплетай действительно оплела панну, пригвоздила к полу, настойчиво пытаясь сломить ее сопротивление, тянулась к шее, щелкала зубами неумело, но с явной жаждой крови. А когда с грохотом распахнулась входная дверь, ударившись о стену с такой силой, что даже замок возмущенно вздохнул, а затем кто-то сильный оторвал от домовихи существо, отшвырнул, как куль с картошкой. Орселя приземлилась упала на колени, ладонями уперлась в пол, зашипела брызгая слюной.

- Ваша Светлость! – охнула тяжело пани Машкевич, когда князь Вацлав легко, будто она ничего не весила, поднял женщину и поставил на ноги.

- Ваш завтрак! – совсем не к месту произнесла домовиха.

- Остыл! – бросил в ответ мужчина и шагнул к Орселе, готовившейся для прыжка. Он перехватил ее в полете поймав за тонкую шею, наклонился к полу с силой ударяя тонкое тело о каменные плиты, затем еще и еще раз, да так, что сердце у экономки едва не остановилось: она продолжала помнить ту, прежнюю Орселю, хотя прекрасно понимала, что для девушки уже нет возврата. Князь остановился лишь когда тварь затихла и лишь слабо заскребла когтями пол, после чего обмякла.

Вацлав распрямил спину, глядя сверху вниз на поверженное существо, а пани Машкевич видела, как тяжело дышит князь, пытаясь удержать свою демоническую сущность, рвущуюся наружу. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы, оглянулся на женщину.

- Почему так быстро? – только и спросил.

- Сама не знаю, - передернула плечами домовиха. – Я не думала, что она так рано превратиться…

Князь не дослушал, нагнулся, ухватил за край тонкой сорочки существо, поднял, перекинул через плечо.

- Может позвать Казимира? – спросила экономка. Голос ее стал спокойнее, почти вернулись прежние уверенные интонации.

- Я сам, раз уж здесь оказался! – ответил мужчина. Затем огляделся по сторонам, нашел взглядом овальное зеркало, в которое с любопытством выглядывала морда Элкмара, кивнул ему с благодарностью и вышел из комнаты. Пани Машкевич поспешила следом. Она не могла позволить князю сделать все самому, понимая, что должна присутствовать, не потому что хотела видеть то, что произойдет в дальнейшем, но ради той, прежней Орсельки.

Словно по закону подлости на встречу попадалась прислуга. Они спешили уйти с дороги князя, провожали его испуганными взглядами, а Вацлав шел, прямой и спокойный, уже утихомиривший своего демона, готовый сделать то, что должен. Пани Машкевия понимала, что другого выхода просто нет: вне замка новая Орселя жить не сможет, а внутри него представляет собой опасность. Изолировать существо и запереть не было возможности, ведь ей для жизни нужна кровь…

Домовиха очнулась от собственных мыслей, когда князь остановился к дверей – черного хода из замка. Мужчина прикоснулся пальцами к огромному замку и домовиха услышала слабый щелчок, после чего замок повис, открываясь. Вацлав сделал едва уловимое движение, даже не прикоснулся к двери, как она печально заскрипев, начала открываться. Солнечный свет разгорающегося дня упал полосой на лицо князя и на его ношу. Кожа Орсельки потемнела, покрылась волдырями и существо очнулось от острой боли, а пани Машкевич уронила взгляд.

- Не смотри! – только с сказал хозяин замка и двери распахнулись, заливая его солнечным светом, ударив сиянием в глаза самой домовихи, заставив ее поднять голову.

Вацлав перешагнул порог и положил свою ношу на землю, затем отошел всего на шаг назад, не отрывая взгляда от того, что происходило с девушкой. Без защитного амулета ее кожа сгорела как бумага в огне, мигом обуглилась, хотя Орселя сделала попытку вернуться в замок, под надежное укрытие, туда, в спасительную тень.

Князь не позволил. Толкнул назад почерневшую визжащую фигурку, а экономка подумала о том, что даже произойди это ночью, все равно бедняжка сгорела бы: без замка она уже давно была бы мертва. Всадники своим выбором продлили ее обреченную жизнь на несколько коротких лет, но итог все равно был один.

Что-то влажное стекло по щеке и домовиха подняла руку, чтобы утереть слезы и отвернулась, скрывая от взгляда князя минутную слабость.

Он прошел в замок только когда все закончилось и на земле осталась лежать лишь горстка пепла. Подхваченная ветром, она скоро развеялась по травам, застелилась серой страшное поземкой, но экономка уже не видела этого: Элкмар закрыл двери, отрезая солнечный день.

- Не печалься, - ответил князь, посмотрев на женщину. Она чуть сгорбилась, отвернувшись и пряча лицо, но он знал, что сейчас чувствует эта, на первый взгляд крепкая и холодная панна.

- Другого выхода не было. Она обратилась.

- Я знаю! – пани Машкевич вытерла глаза и только после этого посмотрела на своего господина.

- Мне приказать приготовить вам завтрак заново? – спросила прежним тоном, будто ничего и не произошло. Словно она только что не плакала над погибшей девушкой.

- Нет! – ответил мрачно хозяин Крыла. – Я сыт, - шагнул было мимо экономки, но, словно вспомнив что-то, замер, оглянулся. – Обед можете не готовить и к ужину меня не ждите.

- Вы уходите? – спросила экономка.

- Да, - и более ничего не сказав, князь пошел вперед, оставив женщину смотреть себе вослед.