Чаша и Меч - Екатерина Гордиенко Страница 27

Улла оказалась не просто жизнерадостной и разговорчивой — она была ходячим путеводителем по Розенгарду. И справочником «Кто есть кто в Мальмё».

— А чему ты удивляешься? — Спросила она. — Местные проститутки, пушеры ^[35] и продавцы уличной еды знают всех преступников, политиков и представителей закона на пятьдесят миль вокруг. Если кому нужен секс, доза или, прости Господи, гамбургер, тот обязательно приедет в Розенгард.

Судя по выражению ее лица, вышеупомянутые господа нуждались в сексе и наркотиках ежедневно.

— Мы пришли. — Улла остановилась посреди заснеженного тротуара. У ее ног горела неоном вывеска «Глаз Одина». Судя по всему, посетители туда заныривали, как в нору. — Отличное заведение. Рекомендую. Пиво здесь не разбавляют. — В подтверждение своим словам она кивнула в сторону алкаша, что справлял малую нужду шагах в десяти дальше по тротуару. Публика приличная. Знаешь, что я тебе скажу?

Таинственно блестя глазами она наклонилась к уху Фрейи.

— Что?

— Воры, алкаши и проститутки — не самый худший вариант. Вот инвестиционному банкиру тут даже руки не подали бы.

Надо же, отец их тоже терпеть не мог. С каждой минутой это место нравилось Фрейе все больше и больше.

Внутри было тепло. Столы выглядели чистыми, ну, по крайней мере (она осторожно провела пальцем по столешнице) не липкими.

— Пиво холодное? — Спросила Улла у бармена, здорового красноносого детины.

— Как сердце моей бывшей, — заверил тот.

Уже сидя за столом, Фрейя с любопытством оглядела зал. Народу пока было немного. Возле двери жался парень в кедах и без перчаток, то ли мавр, то ли абиссинец.

— Не обращая внимания. Это наркот. Он, считай, уже покойник, просто эта новость еще не дошла до его изжаренных героином мозгов.

Улла смотрела на него холодно, но в ее голосе звучала злость, смешанная с болью.

— Пинту с прицепом, Хорн, — донеслось из-за спины, и девушка оглянулась.

Возле барной стойки стояла сильно накрашенная женщина в короткой юбке и высоких блестящих сапогах. Со спины ей можно было дать лет двадцать, а на лицо все пятьдесят. Правда, половину того лица занимал желто-зеленый, не первой свежести, синяк. И вообще она выглядела так, словно побывала у Хель и не совсем оттуда вернулась.

— А это уличная фея, — разъяснила Улла. — Зашла разогреться перед работой. Вообще-то на улице работают только старухи. Вот только «старухами» они становятся лет в тридцать. Семь-десять лет в какой-нибудь «Веселой лошадке» или «Железной кобыле», и женщину можно списывать по инвалидности. Криво сросшиеся переломы, сифилис, анальное недержание. Клиенты у них с большими фантазиями попадаются. А потом прокормить ее может только улица. И даже с уличных бандиты берут от тридцати до семидесяти процентов «за защиту».

— Вот как?

В отличие от матери, отец не скрывал от Фрейи изнанку жизни, и она знала, из каких источников берутся основные доходы Стаи. Но одно дело знать о существовании дерьма, другое дело — его понюхать.

— «Веселая лошадка» — это бордель? Странное название.

— Ничего странного, — возразила Улла. — Все бордели в Розенгарде держит белая мафия. Они называют публичные дома «конюшнями». Женщины для них «белые лошадки», «черные лошадки»… А заведение, где совсем молоденькие девочки, называется «Розовый пони».

— А ты откуда знаешь?

— Забыла, где я работаю? — Усмехнулась повариха. — А еще я в нашем медпункте помогаю, так что насмотрелась всякого.

Фрейя переводила взгляд с проститутки на наркомана и обратно. Кем же надо быть, что бы наживаться на этих горемыках. Ответ был давно известен — Бьерном Лундом.

От раздумий ее отвлекла опустившаяся на стол стопка водки.

— Я не заказывала, — растерянно возразила девушка.

— Вам прислали. — Бармен развернулся и отправился обратно к своим бутылкам и стаканам.

— Кто?

— Феи. — Улла насмешливо покосилась на соседний стол, где уже угнездились три «жрицы любви». — Пей смело. Они не хотели тебя обидеть.

Словно с подтверждение ее слов одна из «фей» — высокая, крепкая, с копной белокурых волос — крикнула:

— Добро пожаловать в наши палестины, фрёкен. — И добавила чуть тише. — Если не побрезгуешь, конечно.

Краска бросилась девушке в лицо. Пить в баре? С проститутками? Ну, разве что…

— А шампанское есть?

— А как же. — Бармен откликнулся сразу, не меняя выражения лица. Да уж, его уже ничто в жизни удивить не могло. — Сколько бутылок?

Фрейя перевела вопросительный взгляд на Уллу. Та показала три пальца. И оказалась права, потому что в следующие полчаса к их уже общему с «феями» столу подтянулись ещё человек пять. И тогда она заказала ещё три бутылки.

— Шампанское, между прочим, не дешевое, — заметила та, белокурая. Ее, кстати, звали Ниной. — Фенрир открыл тебе здесь кредит?

Фрейя в очередной раз проглотила свое «а ты откуда знаешь» и вытащила из кармана кредитку.

— Ну, понятно, — Нина кивнула, словно получила подтверждение своим собственным мыслям. — Он мужик щедрый. Вот только, похоже, благодарности пока не дождался.

— Нинка, перестань, — зашикали на нее товарки.

— А что я такого сказала? — Насмешливо удивилась она. — Просто, с тех пор, как ты здесь появилась, он к нам что-то зачастил. Наверное, ему досталась холодная котлетка.

— Я не холодная! — Возмутилась Фрейя, стремительно краснея. — То есть, я не котлетка.

— Да ладно тебе, не обижайся. — Нина действительно смеялась добродушно. — Просто привыкай, подруга, что в Розенгарде все всё про всех знают.

Фрейя опасливо улыбнулась. Кажется, сегодня у нее появилась не одна, а целых две подруги. Ну и денек.

* * *

До дома ее провожали всей компанией: Улла, пять проституток и смутно знакомый алкаш. На кухне и в гостиной уже светились окна — Фенрир вернулся домой раньше.

— Махни нам в окно, если все в порядке, — предупредила Нина.

Как и ожидалось, Фрейю встретили словами:

— Где ты была? — Впрочем, сценарий тут же изменился. — Нет, не говори. И так все понятно. — Он приоткрыл одну створку окна, ту что поуже, и крикнул на улицу: — С ней все в порядке. Можете идти. — и уже совсем мирно добавил: — Мой руки, Фрейя. Я разогрел твои тефтельки.