Лавка красоты "Маргаритки" - Анастасия Королева Страница 27

И та-а-а-кой многозначительный взгляд при этом бросает на мужчину, на что тот, в свою очередь, довольно характерно скрипит зубами. Я же оборачиваюсь, чтобы удобнее было переводить взгляд с одного странного типа, на другую не менее странную даму.

– Кристиана, милая, может быть организуешь нам чаю? – невинно хлопая ресницами интересуется Олеана, и я бы непременно отказалась, стребовав объяснений происходящему балагану, но Джек отчего-то охотно поддерживает просьбу.

– Я бы тоже от чая не отказался, – при этом смотрит так, что сил для отказа у меня не находится.

Но ощущение, что меня попросту выдворили за ненадобностью, не покидает ни на секунду. Чай я всё же завариваю, и к тому же успеваю переодеться, а когда спускаюсь вниз, чтобы отнести дымящийся напиток гостям, то слышу не совсем понятный разговор:

– Ты сам сказал, что она очень талантлива, почему бы не попробовать? – голос Олеаны звучит возмущённо, по тону понятно, насколько она старательно сдерживается, чтобы не закричать.

Я замираю и жадно прислушиваюсь, боясь пропустить хотя бы слово.

– Потому что я сказал – нет, – невозмутимо отзывается Джек. Вот кому не занимать спокойствия, так это ему.

– Но она может… – продолжает упорствовать женщина, но её бесцеремонно перебивают.

– Олеана, я всё решу сам, – напускное спокойствие трещит по швам, правда Джек тут же берёт себя в руки. – Успокойся, я знаю, что делаю.

Дальше разговор затихает и мне ничего не остаётся, как войти в комнату. Чай мы пьём в полнейшей тишине – неуютной и ершисто-колючей. Я, наверное, впервые, робею и не знаю, что сказать, а главное, не понимаю, нужно ли вообще говорить хоть что-то. Но когда молчание становиться почти невыносимым, кашлянув, привлекаю внимание задумчивых гостей.

– Госпожа Олеана, мазь, которую вы заказывали, готова, – пытаюсь выдавить улыбку, да только чувствую, что вновь краснею, и вместо дружелюбно-ненавязчивой фраза превращается в эдакое неловкое блеяние.

– Да? – рассеянно интересуется женщина. Видно, что мысли её витают далеко отсюда – на хорошеньком лице блуждают тревожные тени, и в глазах блестит беспокойство. – Хорошо, тогда я заберу его сейчас.

Спустя четверть часа, наконец-то, это неприятное чаепитие подходит к концу, и Олеана уходит, а следом за ней, отговорившись срочными делами исчезает и Джек. А я… Мне не остаётся ничего, как только гадать и думать о том, что произошло сегодня. Ведь подумать было над чем.

Правда, совсем скоро приходится оставить мысли – приехал стекольщик, у которого вчера я готова была скупить едва ли не всю лавку. Впрочем, при взгляде на вазочки, флакончики и пузатые баночки, желание моё лишь усилилось. В итоге, я обзавелась всем необходимым на месяц вперёд, и к тому же подружилась с шаи Агрохаром. Мы с ним условились, что ровно через двадцать дней в это же время он заедет ко мне вновь.

После я принялась расставлять приобретённые сокровища по своим местам и неожиданно поняла, что имеющихся шкафчиков мне катастрофически не хватает. Что ж, будет повод наведаться к Тимохе, заодно разузнаю как у него дела на любовном фронте.

Потом посыпались посетители один за одним. Кто-то бесцельно рассматривает баночки с кремом, кто-то придирчиво обнюхивает мешочки с отварами, кто-то едва ли не на вкус пробует лосьоны и разного рода припарки и примочки. Я же кручусь между всеми, пытаясь и не сильно навязывать своё мнение, и одновременно подтолкнуть клиента в нужном направлении.

За всеми заботами день проходит почти незаметно. За ним наступает вечер и приходит время заняться заготовками и приготовлением новой партии косметики. И пусть вся происходящая круговерть безумно утомляла, я получаю от этого невероятное удовольствие. Шутка ли, когда ты занимаешься любимым делом ни от кого не таясь и не рискуя получить выговор за «всякую там ерунду». Мама, будучи живой, часто любила повторять – каждый человек должен быть на своём месте, должен выбирать дело, к какому у него душа лежит, а не абы что и кое-как.

Сама не заметила, как наступил вечер – город стих и за окном лишь беззвучно по небу проплывали облака, да луна мягко окутывала мерцающим светом крыши домов да безлюдные улицы.

С самого утра старалась не думать ни о Джеке, ни о его сестре, и уж тем более гнала от себя воспоминание о поцелуе, но с наступлением вечера всё чаще замирала, прислушиваясь к каждому шороху и ждала, что вот сейчас, ещё через несколько мгновений откроется окно, или портал и в доме появится он. Но сколько бы я ни думала, ничего не происходило. Дом всё так же пребывал в сонной дрёме, улица дышала тишиной и спокойствием, а я механически выставляла на подоконник приготовленные лосьоны, чтобы они остывали.

Спать я ложусь далеко за полночь, когда сил ждать не осталось ни капли. А упав на подушку тут же с горькой улыбкой вдохнула терпкий мужской запах. И надо было мне вчера так начудить? Додумалась ведь притащить его сюда, в свою комнату! Но наравне с неловкостью, в груди горит странное удовлетворение.

Эх, Криска, когда же ты успела так привязаться к этому своеобразному ночному гостю, чей характер так далёк от идеального?

На этой мысли я и уснула, и уже не слышала, как скрипнула рама окна, и как скрипнули полы под весом мужского тела.

Просыпаюсь в полной темноте и не сразу понимаю, почему такой сладкий сон отступил. Потом слышу шорох внизу и тут же скатываюсь с кровати.

Джек, он пришёл!

Но дом моего радостного настроения не разделяет. Он недоволен, он хочет, чтобы я вернулась в кровать и вновь легла спать, ведь ещё так рано, а завтра будет трудный день. Сначала я с улыбкой отмахнулась от его ворчания, а на краю ступеней останавливаюсь и мысленно спрашиваю:

«Внизу не Джек?»

А иначе почему ещё старый ворчун придумывает такие глупые отговорки?

«Джек» – недовольно роняет дом и затихает.

«Тогда что не так?» – спрашиваю возмущённо, но ответа не дожидаюсь. Сбегаю вкус, кручусь на месте, как волчок, но в комнате никого не замечаю. Пока не обращаю внимание на приоткрытую дверь под самой лестницей.

Определённо точно этой двери там не было – ни сегодня, ни вчера, ни в день моего заселения.

«Что это?» – выдыхаю, но дом молчит, будто я и не к нему вовсе обращаюсь.

Сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Шаг, ещё один, приоткрываю скрипнувшую дверь и замираю. Помешивая что-то дымящееся спиной ко мне стоит Джек. Он то и дело смотрит в раскрытую толстую тетрадь, всю исписанную мелким почерком, вновь перемешивает и вновь сверяется с записями.

Догадки в моей голове роились самые, что ни на есть, отвратительные, но не оставляю себе времени:

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю тихо, уверенная, что меня и так услышат.

Отдать должное, Джек не очень удивляется тому, что больше не один. Бросает короткий взгляд на меня через плечо и продолжает помешивать варево.