Янмэйская охота - Роман Суржиков Страница 27

Также неверно и то, что у Хармона нет дела: есть же небесный корабль! Да, строит Гортензий, но деньги-то выделил торговец, так что дело, считай, его. И развивается оно, надо сказать, весьма бурно.

Давеча в Лаэме Хармон сказал Гортензию:

— Хочу приобрести ваш аппарат, чтобы совершить полет в Фаунтерру.

Гортензий, хотя и мечтал продать проклятущий шар, все ж не сдержал грустного смеха:

— Славный, видите ту гору? Если долетите до нее без посадок, то считайте себя любимцем богов.

— Я имел в виду, — уточнил Хармон, — что вы надлежащим образом переделаете шар. Если, к примеру, возьмешь шлюпку, то не проплывешь больше мили, но если купишь галеон, то легко обойдешь весь Поларис. Вот и сделайте для меня галеон, а не шлюпку.

Гортензий предположил, что Хармон насмехается, и обложил его витиеватым ругательством, основанном на любовных связях ишака с гиеной. Низа посмотрела на Гортензия так, как умеет лишь она: круглыми чистыми детскими глазами.

— Мы вас очень просим, мастер.

— Я заплачу, — добавил Хармон.

— Много? — недоверчиво буркнул Гортензий.

— Сколько понадобится.

— Дв… триста эфесов! — бросил Гортензий, чтобы покончить со спором.

— По рукам, — ответил Хармон.

Позже оказалось, что новый шар стоит не триста эфесов, не двести и не четыреста, а Праматери знают сколько. Изобретатель понятия не имел, как «сделать из шлюпки галеон», лишь надеялся, что с тремястами золотых что-нибудь придумает.

— Понимаете, славный, — объяснял он Хармону уже в Мелисоне, на этом вот балконе, — наша главная беда — это ветер. Морское судно может идти под углом к ветру за счет того, что сила ветра суммируется с силой воды. Куда будет направлена сумма — зависит от положения парусов и киля. Но небесный корабль не касается воды и целиком зависит от силы ветра. Значит, какие ни сделай снасти и паруса, полетим строго туда, куда ветер, и не иначе.

— Значит, дождемся, чтобы ветер дул в сторону Фаунтерры, и…

— Эх, славный Хорам, если бы в мире все было так просто, то мы бы лежали в тени, а спелые фрукты падали нам в рот. Первым делом, ветер никогда не дует точно на Фаунтерру. Бриз направлен на север, то бишь, понесет нас в Надежду, а не в Корону. Вторым делом, ветер меняется. Это в Лаэме он южный, а перевалим первый хребет — станет очень даже западный. Попадем не в Надежду, а прямо в болота Дарквотера, там и булькнем вместе с шаром. Ну и третьим делом, едва воздух в шаре остыл, так полет и окончен. По опыту, это миль десять-двадцать. Взять с собой дров не выйдет — лишняя тяжесть.

— Тааак, — хмыкнул Хармон. — Имеешь изобретательские идеи?

— Думать надо. Без мысли только куры несутся…

Гортензий принялся думать, и Хармон старался думать тоже, хотя ему это давалось с большим трудом. Вся хармонова смекалка была о том, как поладить с людьми. Иметь дело с неживой материей, типа ткани и ветра, торговец совершенно не привык. Одно, правда, сумел измыслить:

— Вместо дров можно взять горючее масло. Купим самое чистое. Ничего, что дорого — зато оно по весу легкое, а тепла дает много. Сможем взять запас в полет.

Гортензий согласился: идея неплоха, но остальных проблем не решает. Как быть с направлением ветра?

Здесь неожиданно помогла Низа. С тех пор, как мечта о полете овладела ею, девушка любила смотреть на облака. Когда ветер нес их, Низа представляла себя сидящей на облаке — и хрупкая улыбка трогала ее уста. Низа почти не говорила о своих мечтаниях, она вообще говорила мало, но однажды выронила:

— Какие тяжелые! Несут в Степь дожди. Полететь бы с ними….

Гортензий буркнул:

— Скорее, в Литленд. Восток от запада не отличаешь.

Но вдруг подхватился, наслюнявил палец, поднял кверху.

— Святые ишаки! Ветер от высоты зависит! Здесь дует на восток, а вверху, где облака — на запад!

Для проверки совершили полет. Раскочегарили идовский костер, надули шар так, что чуть не лопался, и поднялись на целых полмили. И Низа, и Гортензий вернулись в полном восторге: девушка — от самого полета, мастер — от открытия. Все-таки можно менять направление полета — нужно выбрать правильную высоту! Хармон довольно потирал руки. Хотя додумался Гортензий, а подсказала ему Низа, но все делалось на деньги торговца — а значит, открытие принадлежит Хармону. Пускай так и запишут в научных книгах!

Кстати, книги скоро понадобились. Ясно было, что нужно менять высоту полета, но неясно — как. Взлетит шар на столько, на сколько позволит сила горячего воздуха. А если надо опуститься — что делать? Выпустить часть жара? Но тогда уж обратно ввысь не взлетишь. Тепла горящего масла не хватит, чтобы набрать высоту. То есть, лететь придется так: с утра повыше, потом пониже. А если нужный ветер дует как раз наоборот — утром внизу, вечером вверху?

Некогда в молодости мастер Гортензий посещал открытые лекции в университете Лаэма и читывал книги в библиотеке. Помнил с тех пор, что существует некий очень летучий газ, который редко встречается в природе: чуть возникнет — сразу улетит, и нет его. Если наполнить шар этим газом, он будет лететь лучше, чем от жара, и топлива не понадобится. Как зовется газ и где его добыть — Гортензий не помнил. Рико взял у Хармона денег, отправился в университет и привез кипу книг обо всех возможных газах, а заодно — видного магистра-алхимика, чтобы уж наверняка. Магистр был урожденным лаэмцем, к тому же благородным, потому первым делом высмеял городишко, Хармона с Гортензием и всю их затею. Но Рико тоже был урожденным лаэмцем и восемь лет прожил с белокровной дворянкой, так что умел общаться с этой публикой. Он выдал метафору, витиеватую как планы царедворца. Из нее магистр понял, что платят ему не за насмешки, как комедианту, а за знания, как советнику владыки. Он смилостивился и выслушал задачу. Выслушав, снова принялся хохотать. Конечно, спали его солнце, магистр знает летучий газ. Газ зовется водородом и подходит небесному шару, как страусу седло. Во-первых, водород легко проникает сквозь материю и в шаре не удержится. Во-вторых, его сложно получить, а в-третьих, он чертовски горюч. Зажжешь под таким шаром костерок — и моргнуть не успеешь, как обнимешься с Ульяной Печальной. Рико соорудил новую метафору с тем смыслом, что если бы путь ученого был легким и гладким, алхимиками становились бы ленивые холопы, а не лучшие умы королевства. Магистр принял словесное поглаживание и сказал:

— Положим, водород можно удержать, если пропитать материю особой смесью — в этой книге найдете ее состав. Положим, добыть водород можно из кислоты и железных опилок — в той книге есть описание реакции. Но что делать с горючестью — ума не приложу.

— А зачем вообще нагревать водород? — спросил Хармон. — Он ведь и холодный полетит, верно?

— Полетит всенепременно, а как вы на землю спуститесь? Горячий шар садится, когда остывает. А водородный будет летать до конца войны, вы там умрете от голода.