Окраины. Штурмовая группа - Юрий Валин Страница 27

Грустный мужик, которого звали Леонтий Петрович, показал несколько распечатанных фотографий. Довольно кривоватых и не «в фокусе». Вот парень сидит у костра, диковато глядя в объектив. Вот он же двумя руками держит за хвост тушку животного.

– Это что, ондатра такая здоровенная? – заинтересовался Сергеич.

– Автор именует эту тварь бобром, – пробурчал коренастый лейтенант-эмчеэсник.

– У бобра хвост другой, – сказал Марик.

Лейтенант покосился:

– Охотник, что ли?

– Да не особо. Но у нас в ручьях водятся.

– Где это у вас? Таежник, что ли? – с подозрением осведомилась старушка, повелевшая себя называть «уполномоченным агентом Надеждой Вениаминовной».

– Я с Тверской губернии. У нас там бобры расплодились просто жутко.

– Губерния здесь ни при чем. И бобры тоже, – призвал к порядку лейтенант. – Специалисты уверяют, что это и вообще не бобры и не ондатры. Смутное животное, возможно, грызун.

– Розыгрыш, – уверенно сказал Сергеич. – Эти отдыхающие чего только не придумают. Как-то раз у нас бабу надувную в гальюне пристроили. С первого взгляда – точно шалава перепившая. Извиняюсь, Надежда Вениаминовна. Я к тому, что народец принял на грудь и начал в робинзонов играться. А бобр этот – небось кошка дохлая. Выловили и изображают.

– На кошку тоже не очень похоже, – заявил лейтенант. – Это уже Бегемот какой-то булгаковский. Сомневаюсь, что такого котика утопить можно. Он и сам-то кого угодно… И вообще дело не в животном. Вы к фотографиям присмотритесь повнимательнее.

– Тепло там, – сказал Марик. – В одних трусах пропавший товарищ. И берег весь в зелени.

Действительно, одна из фотографий, пытавшаяся запечатлеть панораму берега, несмотря на мутность, явно отражала глубоко летний, солнечный пейзаж.

– Точно, теплынь там. – Сергеич взял кружку с чаем. – У нас, блин… Извиняюсь, Надежда Вениаминовна, – никакого лета не предвидится. Определенно устаревшие снимки. Розыгрыш. Да и по реке видно. Здесь у Москвы таких берегов вообще нет. Скорее уж Волга. В среднем течении, ближе к нижнему. Ходили мы когда-то и до Астрахани…

– Бутылку в Серебряном Бору выловили, – мрачно сообщил лейтенант. – И вообще… Товарищ Пантелеев, вы бы объяснили…

– Это не подделка и не розыгрыш, – негромко пояснил грустный Пантелеев. – Николай Росс пропал больше месяца назад. Письмо он писал обдуманно, без спешки. Специалисты склоняются к мысли, что человек находился в адекватном, хотя и глубоко угнетенном, состоянии.

– Склоняются они… – проворчал Сергеич. – Мало ли. Я, может, тоже склоняюсь…

– От записки идет острый страх, – сказал Пантелеев. – Не панический, но вполне ощутимый. Сами взгляните…

Марик взглянул на неровный лист, густо исписанный мелкими карандашными строками. Стало нехорошо. Все, собственно, смотрели уже не на серую бумажку, а на самого Пантелеева. Как-то сразу стало ясно, что он действительно экстрасенс.

– Ну, раз экспертиза и специалисты… – Сергеич глотнул остывшего чая, поморщился. – Так куда мы идем? Я, собственно, возражений не имею, хоть до Астрахани, но надо было всю команду брать. И продукты…

– Мы просто идем, – тихо сказал Пантелеев. – Ищем. На поиск даны сутки. В любом случае завтра мы должны быть в городе. У нас Отделение не сформировано.

Надежда Вениаминовна обвела гордым взором присутствующих и скомандовала:

– Чайник поставьте. Условия для работы должны быть.

* * *

Небо ничуть не светлело, оттуда снова капало, и по лобовому стеклу катились редкие капли. Навстречу протащилась громоздкая баржа с песком. Марик сидел на неудобном боковом стульчике рубки, держал на коленях автомат, смотрел на серые берега. Черт, что за погода: листва, и та неживая. Светка в такие погоды любила под пледом греться. Встанет, кофе заварит и обратно…

– Слушай, а у вас все такие группы? – спросил долго молчавший Сергеич.

– Фиг его знает. Я же патрульный.

– Ну да. Я вот тут думаю и все меньше понимаю. Как может этот пропавший Росс где-то здесь сидеть?

– А ты не думай. Твое дело рулить. Мое – охранять. Главное, нам в какую-нибудь пристань не впендюриться и на мель не сесть.

– Обижаешь. Мели у нас все обозначены. Кстати, и абордаж сомнителен – уж очень погода для сомалийцев неподходящая.

Марик хмыкнул. От пиратов отбиться – это как два пальца. Вот от тех крысолюдых гуманоидов… Печален Пантелеев. А он ведь чувствительным должен быть…

– Слушай, Марик, может, пополдничать? Мы искателей не сильно отвлечем?

– Не думаю. Но надо и им предложить. Там в сухпае сыр должен быть. Бабульке как раз по зубам…

– Я тебе дам – «бабулька»! – раздалось снизу от трапа.

Марик чуть автомат не выронил, да и капитан вздрогнул. Надежда Вениаминовна поднялась по трапу, с удовольствием посмотрела на вытянувшиеся физиономии мужчин и поставила на штурманский столик поднос:

– Лопайте. Бабулька не бабулька, а пирожки получились. Вашу военную дрянь на вечер оставим.

Марик жевал воздушный пирожок с повидлом, запивал сладким чаем. В пирожках экстрасенсная баба-яга была большой докой. Сергеич тоже уплетал за обе щеки.

– Надо бы механика нашего подкормить.

Надежда Вениаминовна отмахнулась:

– Ходила. Ему ведро рассола нужно, а не пирожок. Уж пусть дрыхнет. – Бабка посмотрела в мокрое стекло и поинтересовалась: – Слушай, капитан, а у тебя бинокль есть?

Сергеевич, дожевывая, утвердительно промычал.

– Давай-ка оптику, – распорядилась бабка.

Приняла потертый бинокль, принялась возиться, настраивая. Уставилась на реку.

Капитан и Марик почтительно молчали. Потом Сергеич осторожно спросил:

– Ориентиры какие появились?

Надежда Вениаминовна фыркнула:

– Да уж какой из меня ориентирщик? В детстве Грина читала. Все мечтала под парусами «Секрета» хоть разок постоять. Вот и сподобилась…

Марик обеспокоился – не читала ли бабка в детстве о Робин Гуде? Ей же один черт, что лук, что автомат. Вытребует. И спорить с такой экстрасенсной ведьмой не очень хочется.

– Да вы не думайте, – пробурчала Надежда Вениаминовна, не отрываясь от окуляров. – Не совсем еще старуха спятила. Мешаю я своему начальнику. Офицерик ваш задремал, а я товарища Пантелеева отвлекаю. Он сильный, а я так – блоха символическая. Вся-то польза – пирожки.

– Куда без них? – пробормотал Марик.

Надежда Вениаминовна глянула одобрительно:

– Малой, а понимаешь. Что грустный такой? Служить надоело?

– Личное, – кратко объяснил Марик.

– Я вот думаю, – Сергеич вытер рот, – в бутылочном послании о барках упоминается. Ну, о тех, что к его берегу не поворачивают. Барок у нас уже лет сто как не водится. Может он, ваш пропавший, каких спортсменов видит? На байдарках или каноэ? Если гребной клуб…