Змееныш - Андрей Дашков Страница 27

Он попытался уловить ускользавшие от его понимания мысли мокши. Маленький островок человеческого разума был затерян в океане неведомого существования и омывался волнами призрачных видений. Тем не менее сейчас Стервятник испытывал чуть ли не благодарность к своему врагу за то, что пережил эту ночь, за спасительное тепло кокона и возможность преодолеть болота.

Не теряя времени и стараясь не обращать внимания на пустоту в желудке, он продолжил путь. Поскольку мокши владел магией кокона и знал кратчайшую дорогу через топи, Люгеру пришлось довольствоваться жалкой ролью слепца, которого вел за собой невидимый поводырь. О чем-то подобном упоминалось в Книге Спасителя.

Согласно легенде, тогда еще юный Мессия Запада, спасаясь от земмурских оборотней, пересек болота и провел в некоем недоступном месте более года. Все это время он посвятил духовным исканиям и однажды открыл, что сама плоть может сгущаться и рассеиваться под влиянием сознания. Так было положено начало магии Превращений. Но теперь в голову Стервятника поневоле закрадывалось кощунственное допущение, что Мессия, возможно, оказался всего лишь хорошим учеником, обманувшим ожидания Ведьм, которые пытались заполучить его тело.

Пока продолжался многочасовой переход, Люгер старался прогнать от ума бесполезные мысли и порой даже дремал с открытыми глазами. Хуже всего было бы потерять вновь обретенную надежду…

Наступила ночь – такая же пасмурная и темная, как предыдущая. Белесые струи кокона плыли перед глазами, гипнотизировали, словно плавные непрерывные пассы, производимые извивающимися нечеловеческими конечностями. Вокруг висела зловещая тишина. Лишь иногда что-то хлюпало в трясине, или она со вздохом выталкивала из себя несколько пузырей зловонного газа, и тогда Люгер, внезапно очнувшись, испытывал кратковременный укол страха, но потом снова погружался в зыбкий полусон. Мокши изредка напоминал о своем присутствии черно-белыми видениями, которые просачивались сквозь пелену, разделявшую два чуждых разума, и воспоминаниями, утратившими ностальгическую прелесть.

Спустя неопределенное время Люгер увидел впереди слабый утренний свет. Он шел уже целые сутки, но сохранил достаточно сил, а кроме того, перестал испытывать голод и жажду. Это было необъяснимо – как и другие изменения, которые он ощущал в себе после слияния с мокши.

В серой предрассветной мгле небо казалось опрокинутым болотом. Должно быть, Люгер странно выглядел со стороны – призрак, окутанный белым коконом и беззвучно скользивший над бескрайней трясиной…

Теперь Стервятник почувствовал угнетающее влияние этого места – как будто безликое зло прокралось в его проклятую душу, наполнив ее тяжестью и тревогой, вцепилось ледяными когтями и не хотело отпускать законную добычу…

Вдруг он с ужасом осознал, что двигается в обратном направлении. Если бы не дневной свет, он, возможно, и не заметил бы этого. А вскоре ему стало ясно, что и мокши тут ни при чем. Слот уловил отрывочную мысль своего поводыря – тот сказал ему: «ОНО знает, что ты – не хозяин…»

Непроизнесенное слово «ОНО», несомненно, относилось к болоту. Все в Люгере воспротивилось тому, чтобы признать эту бесформенную грязь ЖИВОЙ, но мокши настойчиво твердил одно и то же, а потом в мозгу Стервятника раздался какой-то жуткий вой – не звериный и не человеческий.

Древний народ, вырастивший деревья-дворцы, по всей видимости, что-то сделал и с болотом, окружавшим его селения. Теперь Люгер пожинал плоды этой многовековой работы. Лишь ценой невероятного напряжения и предельной сосредоточенности он сумел оборвать тысячи липких нитей страха, увлекавших его к гибели в черном сердце трясины. В то же время в нем пробудилось новое, шестое чувство, и среди бесцветности мертвой холодной природы он вдруг «узрел» мрачный образ многолучевой короны, темной звезды, эманирующего зла…

Где-то в глубинах болота находилось нечто, и это нечто было теплым – гораздо теплее, чем окружавшая его стылая трясина. Стервятника снова охватил мистический ужас, когда он почувствовал притяжение безначального и бесконечного источника смерти.

Черно-белая стена леса неожиданно надвинулась на него. Голые сучья напоминали клинки… Смахнув с бровей ледяной пот, он облегченно вздохнул. Болото осталось позади. Перед ним был лес, мало чем отличавшийся от того, который рос на огромных пространствах к северу от Элизенвара. Девственно-белый снег покрывал землю и частично ветви деревьев. Снег, похоже, выпал давно и не таял.

Люгер взобрался по пологому склону и прислонился спиной к стволу старой осины. Только тут он почувствовал, что проклятое болото понемногу «отпускает» его. Будто мутная пелена упала с глаз, но это не добавило красок к грязно-серой палитре окружающего пейзажа. Стервятник стоял на краю леса, и этот лес уже не принадлежал Ведьмам, однако все еще оставался самым большим лесом в западных королевствах, и в нем можно было блуждать до самой смерти. Слоту оставалось только гадать, где он оказался: в Валидии или Эворе, во владениях ульфинского герцога или даже в землях варваров, если мокши вывел его к северу от пограничья.

На всякий случай Люгер решил поберечь силы и заснул сидя под деревом, пока медленно рассасывающийся кокон еще хранил остатки тепла. Непроницаемый занавес, созданный земмурскими чернокнижниками, оградил Стервятника от притязаний мокши и хранил его во время долгого сна…

* * *

Он проснулся от холода. Ледяные осы жалили лицо. Поднявшийся ветер носился между деревьями и закручивал снежные смерчи. Люгер с трудом разогнул окоченевшие ноги и услышал треск, с которым рвалось примерзшее к коре тряпье.

В своих жалких лохмотьях Стервятник наверняка выглядел как бродяга. Его сотрясала дрожь. Он был ослаблен и мог заболеть. Ему следовало поскорее найти человеческое жилье, обзавестись теплой одеждой и оружием.

Небо по-прежнему было пасмурным. Люгер бросил последний взгляд в сторону болота, повернулся и двинулся наугад – сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, что было нелегко из-за глубоких сугробов, зато вскоре он согрелся.

Удача не изменила ему и на этот раз. Он одолел не такое уж большое расстояние, стараясь по мере возможности придерживаться выбранного направления, когда заметил, что лес впереди поредел. Тут он почуял запахи дыма и домашней скотины. Чье-то жилье было совсем близко.

Еще немного – и Стервятник оказался на берегу замерзшего пруда, за которым чернели крестьянские дома, а еще дальше были видны прямоугольники заснеженных полей. Из труб поднимались к небу столбы дыма. Слот насчитал около двух десятков людей, катавшихся на коньках, и пять или шесть треугольных парусов – в этих местах буера не были редкостью.

Крестьяне, занятые своими нехитрыми зимними развлечениями, не сразу заметили человека, вышедшего из леса, то есть оттуда, откуда уже давно никто не появлялся. Считалось, что в той стороне гнездится ужас и обитают чудовища, которыми пугали детей. С болотами было связано и старое предание, широко распространенное в здешних деревнях.

Обессилевший и замерзающий Стервятник медленно двинулся навстречу своей судьбе, уже не думая о возможной опасности. Когда крестьяне увидели того, кто вернулся из холодного ада, они уставились на него, как на ходячего мертвеца.