Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида - Кирилл Бенедиктов Страница 27

— Не беда, — утешил их командир, собрав листочки мишеней. — С первого раза мало у кого получается. Главное — мышечная память. Когда пальцы, руки и плечи запомнят, какое положение они должны занимать, и с каким усилием следует вести стрельбу, дело пойдет гораздо быстрее.

Так и вышло. С каждой новой тренировкой результаты становились все лучше и лучше. К тому же Жером оказался на редкость хорошим учителем — куда там майору Гредасову.

"Не зацикливайтесь на прицеливании, — говорил он. — Концентрируйтесь на руках, вы должны чувствовать их все время сцепленными вместе. Главное — это руки. Цель они найдут сами".

Спустя несколько дней даже Лев приноровился стрелять с двух рук так, что начал чувствовать себя настоящим ковбоем.

Но, как выяснилось, это были только цветочки, потому что, Добившись от курсантов первых успехов, Жером принялся гонять их по стрельбищу, как зайцев. Теперь поражать мишени нужно было на бегу. Это оказалось по-настоящему сложным: Льву никак не удавалось освоить перекрестный шаг, при котором обе ноги ставятся носками в одну сторону и туловище заносит, как автомобиль на скользкой дороге. У остальных получалось лучше: Шибанов и Теркин даже соревновались, кто больше попадет в «яблочко». Катя, по-прежнему стрелявшая из одного пистолета, осваивала снайперскую винтовку Мосина. Жером был ей очень доволен.

А вот прыгать с парашютом Гумилеву неожиданно понравилось. Это было увлекательное занятие, и оно очень напоминало спорт. Для начала Жером научил их, как правильно укладывать парашюты. Перед тем, как уложить парашют, его необходимо было детально осмотреть, удостоверившись, все ли его многочисленные детали в порядке. Чаще всего, как сказал Жером, проблемы возникали с резиновыми сотами чехла купола, которые имели неприятную особенность рваться. Соты были сменными, и их следовало тут же заменить новыми — заклеивать их строго запрещалось.

Укладывали парашюты обязательно вдвоем, один курсант выполнял роль укладывающего, второй — помогающего. Потом роли менялись, поскольку сложить следовало два парашюта — основной и запасной. Каждый, таким образом, отвечал не только за свою жизнь, но и за жизнь товарища. Жером ходил между парами, подавая команды и внимательно проверяя, как они выполняются.

— Товарищ Жером, — спросил у него Шибанов, — разрешите вопрос.

— Спрашивайте, капитан.

Все уже привыкли к тому, что спрашивать командира можно о чем угодно, как и к тому, что на большинство вопросов он давал весьма уклончивые ответы.

— А сами вы где парашютному делу учились?

До войны капитан несколько раз прыгал с парашютом, и кое-что помнил. Жером, по его словам, делал все "вроде бы и правильно, но вроде как-то не по-нашему".

— В Африке, — неожиданно ответил командир. — И там были совсем другие парашюты.

Больше он на эту тему не распространялся, а Шибанов счел за лучшее вопросов больше не задавать.

Когда курсанты научились складывать парашюты, пришло время первого прыжка.

Это было страшно и увлекательно одновременно. После завтрака команду отвезли на маленький аэродром и посадили в выкрашенный зеленой краской «ПС-84». Самолет, рассчитанный на втрое большее количество пассажиров, казался непривычно пустым.

— Самый тяжелый прыгает первым, — сказал Жером. — Капитан, я думаю, это ваша привилегия.

— Говорила мне мама в детстве — не ешь столько каши, сынок, — проворчал Шибанов и полез в хвост салона.

— Старшина, сколько вы весите?

— Семьдесят, — бодро отозвался Теркин. — Отъелся на казенных-то харчах.

— А вы, Лев Николаевич?

Гумилев, каждый раз переживавший, что командир обращается к нему не по воинскому званию, которого не было, а по имени-отчеству, пожал плечами.

— Не знаю точно. Думаю, килограммов шестьдесят.

— Отлично. Сержант медслужбы у нас самая легкая, мы ее даже спрашивать не будем. Во мне — шестьдесят восемь, я прыгаю после старшины. За мной — Лев Николаевич, а за ним — Катя.

— А проверять кто будет? — недоверчиво спросил Лев.

— Что проверять? Парашюты сложены. Как прыгать, вы знаете. В чем проблема?

Гумилев замялся.

— Ну, если кто-то вдруг замешкается… собьется с темпа…

— Если «кто-то» будет помнить, что от этого зависит его жизнь, то не замешкается, — успокоил Жером. — Прыгаем с двух с половиной тысяч метров. Вполне достаточно, чтобы обдумать все свои действия и, если нужно, что-то исправить Предупреждаю сразу — сегодня не прыжок, а увеселительная прогулка. Вот когда будем прыгать со ста метров, придется поработать.

Пока самолет разгонялся и взлетал, Гумилев незаметно следил за товарищами. Шибанов казался непрошибаемо спокойным, Теркин хозяйственно ощупывал свой ранец с парашютом, Катя не отводила взгляда от Жерома. Неужели никто из них действительно не нервничает?

Жером что-то рассказывал Кате, оживленно жестикулировал, улыбался, но из-за рева моторов Лев его совершенно не слышал.

Гумилев сложил руки на коленях, так, чтобы кисти свободно свисали вниз, и прикрыл глаза. Главное — не перепутать последовательность действий, думал он. Прыгать надо быстро, чтобы не приземлиться далеко от товарищей. Купол раскроется сам, а если вдруг не раскроется, нужно дернуть кольцо запасного парашюта. Ну, а если совсем запаникуешь или забудешь, что нужно дергать — сработает автомат, называемый КАП-3. Так что даже если очень захочешь разбиться, это вряд ли у тебя выйдет.

А дальше — лети себе, подтягивай стропы, контролируя снижение, любуйся пейзажем…

"Ли-2" закончил, наконец, взбираться на заданную высоту, перестали натужно реветь моторы, и сразу стал слышен голос Жерома, кричавшего:

— Приготовились!

Люк открылся и Гумилев увидел небо.

Оно было ярко-синим, и эта синева яростно врывалась в полутемный салон самолета.

Где-то под потолком завыла сирена.

— Пошел! — скомандовал Жером.

Шибанов шагнул в люк так буднично, как будто переходил из одной комнаты в другую. Его широкоплечая фигура на мгновение четко вырисовалась на фоне синего неба, а затем исчезла.

Теркин, наклонив голову, уже бежал к люку.

"Сейчас очередь командира", — подумал Лев. — "А потом и мне надо будет прыгать".

Он почувствовал, что у него ослабли ноги. Нужно было встать и сделать несколько шагов к ярко-синему прямоугольнику, но мышцы не слушались. "Позор какой, — подумал Гумилев. — Это же все увидит Катя…"

— Поднимайтесь, курсант, — Жером хлопнул его по плечу. — Не задерживайтесь, прыгайте сразу за мной.

"Он думает, что я испугался, — метнулась в мозгу Гумилева жуткая мысль. — Жером с самого начала считал меня слабым звеном…"

Он даже не заметил, как вскочил на ноги. Жерома в салоне уже не было, и Лев покрыл расстояние до люка одним прыжком.