Веста - Вероника Мелан Страница 26

– Отдай той, у кого взяла, – посоветовала строго.

«Отдам».

У меня будто камень с души свалился.

Она уже уходила, а я все поверить не могла – дождь! Если с самого утра польет дождь…

– И, слышь… – Варви обернулась ко мне, когда уже отдалилась на несколько шагов, – ты ночевать где вздумала? К своим пойдешь или здеся?

– К своим долго…

Я имела в виду «здесь, конечно». Где-нибудь недалеко. Но отшельница истолковала мои слова по-своему:

– Приходи ко мне в избу вечером, лавка есть.

– Приду, – шепнула я уже удаляющейся спине.

«Если дождь, я успею».

Стихло среди стрекота сверчков и цикад непрерывное бормотание-заговор, спину Варви скрыла высокая зеленая трава.

* * *

(Jacob's Piano – Bo's Theme)

Поздний вечер.

Лавку мне выделили добротную, не узкую, покрытую матрасом. Труба не чадила, печь не горела; о чем-то негромко разговаривала в избе Варви с Агапом – тем самым Агапом, который утром не пойдет в село за продуктами, который останется жив. Вот так и меняется судьба одним чьим-то действием, чьим-то словом. Сколько же вариантов событий мы меняем ежесекундно в «сейчас»? Голова от таких мыслей кругом – мне бы спать, за день от напряжения устала так, что стоять тяжело, не то, что думать. Но я все равно почему-то торчала на крыльце, смотрела на совершенно чистое пока еще темно-синее звездное небо и волновалась. Только теперь поняла, что не знаю, что говорить, когда выяснится, что Гил в наших краях не появлялся, что гонца вовсе не было. Ведь всплывет когда-нибудь, ведь Дьян спросит…

Ааа, бросить надо мысли и идти спать.

Стих в доме разговор. Прежде чем погасить ночник, Варви вышла на крыльцо – не то увидела мой силуэт в оконном проеме, не то тоже решила подышать. Остановилась рядом – невысокая, ниже меня на полголовы.

– Чего не спишь? Лавка плохая?

– Лавка хорошая.

В доме точно лучше, чем на земле. И всякая лежанка хороша.

– Вот я все думаю, – я не стала врать, – что скажу, когда спросят, что посланца-то на самом деле не было. Что не проезжал мимо Катлана никто.

– Спросят, потому что боишься. А чего боишься – всегда тебя нагоняет.

Мудро.

– А можно я скажу, что это ты?

– Что я?

– Ну, что это ты будущее увидела и предупредила.

Я никогда не отличалась талантом к манипулированию людьми или судьбами, но в данной ситуации только слепой бы не увидела, что подобная ложь на руку. Сельчане теперь и без того старуху за поднятую траву не забудут, а уж если узнают, что она жизни спасла…

– Негоже врать-то. Я, конечно, кой-чего вижу, но не так ясно, как хотелось бы. Где это видано, чтобы из лжи хорошее родилося?

Она была права, приходилось это признать.

Тогда и вовсе непонятно, как мне самой выкручиваться. Я думала хозяйка дома уйдет, но она все стояла рядом, о чем-то думала.

– Скажи им, – посоветовала мгновенье спустя, – что встретила кого-то похожего на Гила. Представился гонцом, сообщил весть. Мало ли доброжелателей…

И то дело. Пусть хлипкое объяснение, но все лучше, чем выдавать правду про другой мир и информаторов.

– Спасибо.

Хорошо, что она не спрашивала лишнего. Будто чувствовала, будто знала, что происходящее может быть связано с запретной дверью, а потому молчала. Стоял неподвижно вокруг лес, а вверху небо чистое-чистое, ясное-ясное.

– Ты не смотри, – Варви поняла мысль по молчанию, – что звезды. Будет тебе дождь.

– Ты только разбуди, чтобы не проспать.

– Все случится вовремя. Гром разбудит. Иди. Спи.

И ушла в избу первая.

Лавка и правда оказалась добротной. Даже Агап не храпел – чудная ночь. Тепло, тихо.

А мне вспоминался Кей. Хотелось сиюминутно понять, как я могу вернуться, увидеть его, начать крутить в голове варианты, но мозг так устал, что не мог смастерить ни один стартовый диалог. Выдохлась. И ладно. У меня есть еще двое суток «с даром», чтобы успеть отыскать лазейку, чтобы понять, как уйти из этого мира, не обидев при этом ни отца, ни мать.

Я успею.

А Кей в воображении застыл передо мной, как далекое ясное, различимое созвездие. Казалось, мы стоим друг напротив друга, а между нами стекло, разделяющее два мира. Его рука с одной стороны, мои пальцы с другой. Как зеркало – мы друг друга не видим, но чувствуем сердцами, связь не прервалась.

– Я вернусь, – шепнула в темноту, больше самой себе.

Найдется дорожка. Уж если возможно то, что происходит сейчас, то нечто большее и грандиозное возможно и подавно.

– Не грусти.

А он почему-то грустил. Будто не верил в хорошее, будто чертовски сильно устал. До предела. Оно и понятно: мне досталась роль «жертвы», которая даже не помнила, как в нее стреляли, а ему пришлось нажимать на спусковой крючок. С открытыми глазами, ясным умом и понимающим сердцем. Я бы не смогла. Он смог. Не потому что не любил, а потому что очень любил – я была в этом уверена.

«Найдется дорожка».

Для меня в другом мире прошел год. И я только теперь, лежа в избе, пропахшей золой и травами, поняла, насколько сильно отвыкла от родного мира. Мне не хватало стеклянных небоскребов, уютных кафе, асфальтированных дорог. Не хватало суматохи центральных улиц Пайнтона, дождей, стучащих по мостовым, даже зонтиков. Да, в Катлане поля, леса, простор и вольные ветра, но сердце тянулось в чужой и бесконечно далекий отсюда город. Кажется именно в этот момент я сделала выбор, где хочу дальше жить. Как? Будет цель, будет путь.

Ворочалась, несмотря на усталость, я долго.

Уснула ближе к полуночи.

В какой-то момент – сама не поняла, какой, – проснулась и поняла, что снаружи поднялся ветер, а по крыше мелко задробил дождик. Всполошилась, что люди у озера промокнут за ночь, но чуть погодя вспомнила, как Дьян приказывал собрать в дорогу большие тенты, успокоилась. Все с ними будет хорошо. У всех будет.

И, подспудно ожидая грома, уснула.