Эрагон. Вилка, Ведьма и Дракон - Кристофер Паолини Страница 26

Все лето и всю осень Илгра строила плотину, перекрывавшую овраг там, где каменные стены сходились ближе всего, – просвет между ними был не больше чем два размаха ее рук. И хотя ее нога легко могла подвести в бою, все же Илгра оставалась Избранной, а значит, была очень сильна. Она трудилась не покладая рук, заполняла просвет валунами, принесенными с горных склонов.

И как только очередной валун опускался на место, Илгра колдовством соединяла его с камнями, лежащими ниже, накрепко сцепляла в единый монолит. И когда на место лег последний осколок породы, она вернула ручей в его обычное русло, и вода стала постепенно скапливаться позади каменной преграды.

Однако поток воды был очень слаб. Пройдет много месяцев, прежде чем она заполнит перегороженное ущелье. А тем временем русло ручья ниже плотины совсем высохло, стало серым и мертвым.

Когда скгаро заметили ее труды, то стали приставать с расспросами. Илгра лишь сообщила, что хочет сделать озеро для купания побольше, и соплеменники не посмели ставить ее слова под сомнение. По их понятиям, шаман имеет право на диковинные выходки.

Объяснения Илгры удовлетворили всех ее соплеменников, но только не мать. Она заявила:

– Ты никогда ничего не делаешь без цели, Илгра-дочка. Скажи правду, что ты затеяла!

И тогда долгое одиночество сыграло с Илгрой злую шутку. Ее охватила минутная слабость, мечта о такой долгожданной близости со своими любимыми, и в эту минуту слабости она открыла матери свое тайное желание.

Мать, однако, сильно рассердилась:

– Так вот почему ты держишься особняком от нас, Илгра-дочка! Да ты на голову заболела. Тебя покусала бешеная собака. Дракона невозможно убить. Если он и уйдет, то только по собственной воле, а не в ответ на наши поступки.

Илгра на это ответила:

– Я не могу согласиться. Либо я убью Вермунда, либо он убьет меня. Другого исхода быть не может.

Мать скрипнула зубами:

– Ну почему от тебя столько хлопот? Есть на свете вещи, которых мы не можем изменить. Нет славы в том, чтобы бороться с неизбежным. Разве не понимаешь?

– Я понимаю только одно: змей погубил моего отца, твоего кровного супруга! А ты хочешь оставить его и других наших погибших неотмщенными. Ну уж нет!

Тогда мать сцепилась с Илгрой рогами, хотя разница в росте между ними была очень велика, и Илгре пришлось согнуться чуть ли не пополам.

– Я чтила своего супруга и заботилась о наших детях! – рычала мать. – И не было никакой славы в том, чтобы погибнуть вместе с ним и оставить тебя на свете одну-одинешеньку.

При этих словах гнев Илгры уступил пониманию, и она обнажила горло.

– Верно говоришь. Я не хотела проявить непочтительность.

Мать тоже убрала рога.

– Ты для меня хорошая дочь, Илгра, и хорошая сестра для Иханы. Но, пожалуйста, оставь эту пустую затею. Она не принесет тебе ничего, кроме горя.

– Не могу.

– Ты полна решимости? И проведешь так всю свою жизнь, вопреки моим советам?

– Да.

Мать вздохнула:

– Тогда придется дать тебе мое благословение в надежде, что оно защитит тебя от невзгод…

Она благословила дочь, и они обнялись, и глаза Илгры наполнились слезами.

Наутро Илгра спозаранку вышла из хижины и увидела Ихану. Та стояла на краю ущелья и смотрела на труды своей сестры.

И молвила Ихана:

– Ты до сих пор мечтаешь отомстить за отца. – И это был не вопрос.

Илгра ответила на это:

– Да.

Тогда Ихана взглянула на нее пылающими глазами:

– Это хорошо. Будь я такая же сильная, как ты, то поступила бы так же. Ты Избранная, а я нет. Ты умеешь колдовать, а я нет. И в тебе нет страха, Илгра-сестра. Хотела бы я сказать то же самое о себе.

– Во мне есть страх, – ответила Илгра. – Но он меня не остановит.

Она обняла Ихану, и на душе стало спокойнее от того, что сестра поддерживает ее и разделяет желание остановить Вермунда.

Семья ничего не рассказала другим скгаро о намерениях Илгры, и за это Илгра была им благодарна. Но после их ухода ей стало еще более одиноко, ибо к ее собственному бремени добавились ожидания Иханы, и тогда ей показалось, что в свисте ветра звучит насмешливая нотка.

В ожидании, пока ущелье наполнится, Илгра сосредоточилась на повседневной работе шамана. По большей части приходилось помогать при родах, лечить ушибы и раны, заговаривать орудия от поломки. Обязанности шамана были более приземленного свойства, чем у херндал, – те, помимо руководства племенем, занимались пророчеством и толкованием знаков, а также всеми делами, где требовалось вмешательство богов. И это было к лучшему. Хоть Илгра и прибегала к колдовству, но все же предпочитала иметь дело с осязаемыми материями. С настоящим. С тем, что можно потрогать руками.

Рогатые, которым она помогла, часто благодарили ее подарками. Ведь, что ни говори, спасение жизни – дело серьезное. Мало-помалу у Илгры набралось небольшое стадо овец и коз, а также завелся вечно недовольный щетинистый кабан. Она держала скотину в ущелье и каждый день кормила зерном, сохранявшимся сухим под крышей из переплетенных веток. А еще развесила вокруг загона амулеты, отгонявшие волков и других горных зверей.

Этот скот станет приманкой в ее ловушке.

Ущелье наполнялось гораздо медленнее, чем она ожидала. Это тревожило Илгру, потому что близилась зима, а каждую зиму Вермунд непременно хотя бы раз спускался, чтобы подкрепиться скотиной, какую сможет поймать. Если ко времени его трапезы ущелье наполнится лишь отчасти, поток воды будет слишком слаб, чтобы утопить могучего змея, и придется ждать всю зиму до его следующей кормежки.

Как следует обдумав эту неутешительную мысль, Илгра решилась на крайние меры. Она пошла к родниковому озеру над ущельем и выкопала канал во всю высоту берега, чтобы вода стекала в ущелье без помех. Теперь появилась надежда, что запруда наполнится вовремя.

Илгра понимала: если Вермунд Лютый заметит ее работу, то ни за что не спустится в ущелье. Этот хитрый старый червь легко распознает западню. К счастью, крутые склоны Кулкараса скрывали озеро от пылающих глаз дракона, и Илгра была уверена, что застанет его врасплох.

Иначе ее планам придет жестокий конец.

* * *

Лишь через три долгих месяца ручей наконец заполнил водоем, перелился через щербатый край дамбы и продолжил путь по своему исконному руслу. В долине воцарилась зима. На исходе третьей луны поверхность свежего озера, темного от таящихся в глубинах теней, подернулась острыми лучиками льда. Лед порадовал Илгру: он делал ловушку еще опаснее. А чтобы высвобожденная из плена вода натворила как можно больше бед, она натаскала из леса поваленных деревьев и сложила грудой на льду. Замерзшую поверхность усеяли обломки колючих ветвей.