Академия темных властелинов - Надежда Мамаева Страница 26

— Разбудила? — спросила для проформы.

— Нет, — довольно зевая, ответила Энжи. — Выспалась. А то устала за тебя трястись. Бедовая ты, из одного не успела выпутаться, в другое ввязалась… Пока я дремала, хоть замуж-то вышла? — как ни в чем не бывало осведомилась она.

Мне оставалось лишь вздохнуть. Мою печаль погрызуха расценила по-своему.

— Ну да, семейная жизнь — она такая. Не вздохи на скамейке… — А потом ехидно добавила: — Скорее уж стоны, а вот где — в спальне на постели или над пригоревшим котелком на кухне, — зависит исключительно от жены.

— Тьфу ты! — воскликнула в сердцах. — Я не об этом.

— И я тоже, — уже серьезно начала крыса. Видимо, окончательно проснулась. Причем не только она сама, но и ее острый язык. — Ты хотя бы поняла, с кем связалась?

— С аристократом. — Я скривилась, припомнив, как расточительно Альт разбрасывался монетами, особо их не считая, и под конец на извозчика у него не осталось. — И с жутко не приспособленным к обычной жизни типом.

К этому моменту мы уже вышли на небольшую площадь, что расположилась во внутреннем дворике академии. Фонтан, журчащий по центру, манил к себе кого прохладой, кого мерными, успокаивающими звуками, кого удобными бортиками, на которые можно было присесть.

— Не переживай. Зато, я так понимаю, у него старший братец жутко хозяйственный. Ничем не разбрасывается. Особенно чужими тайнами. Так и норовит их прибрать к рукам.

И тут у меня в голове сложился пазл: тот крылатый шпион на дирижабле… Он ведь… Вердэн? Я не выдержала и в сердцах отвела душу. Исключительно многоэтажно и ни разу не повторившись. Увы, рядом оказались уши. И кто-то даже одобрительно присвистнул, а до меня донеслось:

— Девушка, а можете повторить? Я не успел записать.

Девушка смутилась и послала любопытного… за анатомическим атласом. Там он не только все в письменной форме найдет, но и в картинках.

— А я думала, что ты знаешь, за кого замуж выходишь, — хмыкнула крысявка, после того как я озвучила библиотечный тур собирателю идиоматических выражений.

— Я тоже так думала… — протянула задумчиво, — а сейчас я начинаю понимать, что замужество довело меня до прогрессивной клаустрофобии…

— Клау… чего? — не поняла крысявка.

— Клаустрофобии — боязни замкнутого пространства, — доходчиво пояснила я.

— Так мы же на улице, — не поняла голохвостая, для достоверности заозиравшись вокруг. — Какое еще замкнутое пространство?

— В гробу, Энжи, в гробу. Ведь если мы правильно с тобой поняли, этот старший брат Альта — мужчина серьезный. А серьезные люди, да и нелюди, полагаю, тоже, решают проблемы серьезно. А что может быть быстрее, эффективнее и надежнее, чем летальное устранение проблемы?

— Зачем же так пессимистично? — удивленно пропищала крыса. — У всего есть и светлый лик.

— В противовес темной заднице? — пробурчала я, имея в виду не анатомию, а проблему.

Мое бухтение было воспринято желудком как сигнал горна, и живот выдал на-гора целую руладу.

Я вспомнила, что еда — это не только удовольствие, но и жизненная необходимость. Оттого решила, что раз уж я задержалась с посещением деканата на цельный час, то пара минут переполоха уже не наведут.

Выбрав скамейку поприличнее, уселась, развязав свой узелок, и с наслаждением вгрызлась в ломоть хлеба. Крысявка милостиво согласилась составить мне компанию и тоже щелкала резцами.

Мимо проходила компания студиозусов: трое парней и девушка. Все в академической форме, лишь цвета рубашек разные. А в остальном: колеты из светлой кожи, штаны, заправленные в раструбы высоких сапог, притороченные к поясам кинжалы — словно из инкубатора. Хотя нет, вру: еще шнуровка разная и, знамо, украшения-амулеты.

Смерив меня презрительным взглядом, девица уничижительно обронила вроде как своим спутникам:

— Беднота не может позволить себе поесть в столовой? И зачем такую берут? — Она цедила яд не хуже удоистой кобры. — Хотя, говорят, курсисткам, которых учат на прислугу, доплачивают, вот эти нищебродки и рвутся сюда…

Нет, по жизни я оптимист. Но голодный, уставший, разозленный оптимист страшнее любой гадюки. Умом я понимала, чем обусловлен такой пассаж: желание самоутвердиться за счет унижения другого — тут лишь слабая тень истинного чувства. А первопричина — то, что один из парней бросил на меня заинтересованный взгляд. Причем парень, на руке которого девица усиленно висла. И вуаля! Женская ревность.

— Возможно, беднота и не может позволить себе поесть в столовой, — начала я, поймав цитату этой мамзели, — но зато я не нуждаюсь в штопке. А вот вам бы, уважаемая, не помешало сходить к портному…

Вот так всегда: стоит упомянуть внешность, и любая женщина тут же кинется себя осматривать — где и что не так? Эта адептка не стала исключением, опустив взгляд в попытке увидеть, где же шовчик разошелся? Убедившись, что одежда на ней цела, она подозрительно протянула:

— Это еще почему?

— Да чтобы заштопал дырку под носом, которую умные люди величают ртом. А то у некоторых этот самый рот — как корзина с протухшими яйцами, что не слово — то амбре.

— Да как ты… — завелась она.

А вот парни, слушая нашу милую девичью беседу, начали тихо скалиться.

Я же в лучших традициях бабушки Софы всплеснула руками, выдав:

— Ой, милая, да не делайте мне беременную голову вашим неуцененным мнением! Оно мне не сдалось ни разу. А вы ко мне с ним пристали, как цыганка на базаре.

Девица разозлилась, а ее спутники, услышав прочувственную речь на четверть одесситки, откровенно заржали. Я же поняла: сейчас эта мамзель фыркнет, может, решит даже заклинанием зазвездить… но в итоге даст себя уговорить и увести от «оборванки». Нет, велика вероятность, что потом и отомстит мне, но тихо, без свидетелей, а сейчас же… Я одной короткой фразой подкупила парней, и адептка это почуяла. Не поняла, иначе бы сумела отбрить меня ответной репликой, а почуяла исконным женским нутром. И, как и всякая женщина, не стала выставлять себя в глазах того, кому хочет понравиться, в невыгодном свете.

Увы, я не учла третьего решающего фактора: Энжи, до этого скрытая от глаз адептов моими волосами. Крыса воинственно высунула морду из-за кулис, щелкнула клыками и подобралась для прыжка.

Этого было достаточно, чтобы девица переменилась в лице и попятилась. Парни тоже скривились, но, к их чести, позиций не сдали. Но все же и их моя напарница впечатлила, оттого они с достоинством отступили, или попросту благородно дезертировали, не показав нам с Энжи своих тылов.

Крысявка же, довольная произведенным эффектом, усмехнулась:

— За что люблю этих искусников и теоретиков — они такие милые и впечатлительные ребята. Их в стену впечатать может даже не хороший удар, а крик…

— Это ты по цветам их рубашек поняла? Ну что они с этих специальностей?