Юлианна, или Опасные игры - Юлия Вознесенская Страница 26

— Кажется, я вытирала ноги… Тебя же не было в комнате, когда я пришла; почему ты думаешь, что я их не вытерла?

— Ой, тупица какая! Твои ноги нужны для рифмы, это поэтическая вольность!

— Так ты не хочешь, чтобы я здесь жила?

— С чего ты взяла? — вытаращила глаза Дара.

— Я так поняла из твоего стишка.

— Юлианна! Ты что, вообще шуток не понимаешь или это у тебя с дороги?

— Нет, но я подумала…

— Думать здесь буду в основном я, а ты только слушай меня и не пропадешь. И жилище наше больше комнатой не зови. Запомни, это Норка! Понятно?

Аннушка пожала плечами. И вдруг непонятным образом она мгновенно оказалась опрокинутой на шкуру носом в медвежий мех, а Дара — верхом на ней.

— Отвечай четко и внятно, — приказала Дара, хмуря широкие рыжие брови и сверкая зелеными глазами. — Понятно тебе, как называется мое жилище?

— Да понятно, понятно, — засмеялась Аннушка и чихнула. — Норка. Как у хоббитов. Только отпусти меня, пожалуйста, мне медвежья шкура в нос лезет. И мне очень нравится твоя Норка, Дара, честное слово!

— Наша Норка, — поправила ее Дара. — А как ты относишься к хоббитам?

— Они мне тоже нравятся. Я читала «Властелина колец» и кино смотрела. Разве хоббиты могут не нравиться?

— Тогда порядок, — Дара оставила Аннушку и побежала к своему шкафу. — Отныне мы обе — хоббиты, а вообще нас теперь трое!

Аннушка хотела спросить, кто у них третий, но не успела. — Я тебе дам мои старые хоббичьи сапоги, — продолжала Дара. — И учти: тем, кто живет в одной комнате, разрешается дружить, чтобы они друг друга не съели.

— Как это — не съели?

— Фигурально. Чтобы не затравили друг дружку насмерть, а то в Келпи никого не останется.

— Неужели все келпинки такие злые?

— Эй, ты в духовную школу поступила или куда?

— Разве Келпи духовная школа?

— Конечно! Нас тут учат общаться с духами, значит, это духовная школа.

— Я думаю, «духовное» означает совсем не это…

— Опять?

— Что «опять»?

— Опять думать вздумала? — Дара обвиняюще уставила на Аннушку не очень чистый указательный палец. — Учти, я ничего не буду тебе рассказывать, если ты будешь над каждым моим словом размышлять.

— Хорошо, хорошо, я не буду сейчас размышлять, я потом все обдумаю. Рассказывай!

— Девчонки у нас злющие, всегда помни об этом. И заруби себе на носу: без настоящей злости колдовству не обучишься.

— Колдовству? Но я в общем-то… — Аннушка хотела сказать, что никакому колдовству она не хочет учиться, но вместо этого спросила: — Дара, а ты тоже злая?

— Конечно, иначе тут не выжить. А дома, когда я жила с моими тремя тетками, я еще злее была.

— А почему ты жила с тетками, а не с родителями?

— Потому что мои родители развелись, как только меня родили. Вот они меня и подкинули на воспитание папочкиным сестрам, старым девам и старым ведьмам. Они с утра до вечера ссорились и грызлись между собой. Когда-то с ними жила еще одна сестра, младшая, но она от них сбежала. И я еле-еле дождалась, когда можно будет поступить в Келпи.

— А твои родители? Они не хотят забрать тебя обратно?

— У них обоих давным-давно другие семьи и другие дети, они и думать забыли, что когда-то у них был общий ребенок. Вот выучусь как следует колдовать и тогда, может быть, захочу с ними встретиться!

— А бывает на свете полезное колдовство, Дара? Белая магия — она, кажется, добрая?

— Запомни, Юлианна, колдовство должно быть полезным и добрым только для того, кто колдует! — важно ответила Дара. — Ну и клиенту, иногда. А всякие эти раскраски — белая, черная, голубая, зеленая магия — это все только маскировка для обыкновенных людей, для быдлов непродвинутых.

— Что ты говоришь, Дара? Разве можно называть обыкновенных людей быдлом? — возмутилась Аннушка.

— Мы называем быдлами людей, лишенных магии. Среди непросвещенных попадаются умные люди, но они все равно быдлы, то есть, ничего не смыслят в магии и колдовстве.

— Я знаю много хороших людей, которые и слышать не хотят ни о каком колдовстве. Моя бабушка, например.

— А она у тебя просвещенная?

— Моя бабушка бывшая учительница.

— Я не об образовании, а о духовности.

— Бабушка высокодуховный человек, она много лет была старостой в нашей церкви.

— В христианской церкви? —Да.

— Христиане — самые заклятые враги колдовства, это из-за них магия веками была в загоне. А насчет духовности запомни: духовность — это общение с духами!

— С какими духами? Духи разные бывают — добрые и злые, Ангелы и демоны.

— Ну кто там их различает! Нужно научиться использовать любых духов.

— А моя бабушка говорит, что нужно уметь различать духов и всячески избегать темных сил.

— Твоя бабушка из быдлов, и в духовных вопросах она не разбирается.

— Очень даже разбирается! — нахмурилась Аннушка.

— Ты со мной спорить хочешь? — Дара зло прищурила зеленые глаза и уставилась на нее.

Аннушка вдруг почувствовала колотье в висках и такую внезапно навалившуюся усталость, что даже мысль о том, чтобы что-то доказывать Даре, спорить с нею, вызвала у нее тошноту. Впрочем, это могло быть и от голода.

— Слушай, а когда у вас ужин? — спросила она, потирая виски. — Леди Бадб сказала, что девочки придут за мной и отведут ужинать.

— Леди Бадб так сказала? Вот шутница! — Злость у Дары уже прошла, и зеленые ее глаза перестали светиться. — Ужин, между прочим, давно прошел. Э, ты чего скисла? Ты голодная, что ли?

— Да. Я весь день почти ничего не ела.

Дара вскочила на ноги и подошла к своему шкафу.

— И что бы ты без меня делала в Келпи, Юлианна? — спросила она, распахивая дверцы. И сама себе ответила: — Пропала бы без меня бедная русская девочка! Но я тебя спасу от голодной смерти: у настоящего хоббита в норке всегда должны быть запасы продовольствия. Иди сюда и принимай!

Дара извлекала из глубин шкафа и передавала Аннушке чипсы, шоколадные батончики, банки с кока-колой, какие-то печенюшки в прозрачных упаковках.

— Хватит нам на ужин?

— Хватит, конечно, хватит! Остановись, Дара!

— Есть еще персики, хотя вообще-то я их для Бильбо украла.

— Бильбо — это твой кролик? — догадалась Аннушка.

— Ну да.