Чужая сила - Андрей Васильев Страница 26

Недооценил я Маринку. Она и в самом деле решила за мной бдить. Не успел я в субботу выйти из подъезда, с удовольствием вдохнуть сладкую летнюю утреннюю московскую пыль и удовлетворенно прищуриться на еще не жгучее солнце, как сверху раздался вопль:

– Смолин! Стой, дело есть!!!

Это была она, Маринка.

И вот тут я допустил ошибку. Мне бы сразу смыться, без оглядки на ее крики и возможную последующую нервотрепку, а я просигналил в ответ и решил ее дождаться. С чего я взял, что она мне хочет что-то важное сказать?

Видимо, дело было в благодушии. Этой ночью я впервые за последние дни спокойно спал и никто мне не помешал в этом – ни живые, ни мертвые.

– Стоять! – буквально секунд через тридцать вылетела моя соседка из подъездной двери. – Куда собрался?

– А тебе не пофигу? – немного даже опешил я от такого наглого вопроса.

– Чудак ты человек, – подтянула «велосипедки» Маринка. – Сказано тебе – ты у меня под колпаком.

Она прищурила правый глаз, состроила гримасу в духе «Большой брат следит за тобой», да еще и пальцами некую манипуляцию произвела, давая мне понять, что я теперь в сторону не вильну.

Это, возможно, и произвело бы на меня хоть какое-то впечатление, кабы не ее внешний вид. Взлохмаченные после сна волосы, майка на три размера больше, уже упомянутые «велосипедки» и домашние тапки. Ну вот не тянет она на сурового стрингера, который готов поведать людям обо всех оккультных тайнах Вселенной.

– Польщен, – шаркнул ножкой я. – Ну все, бывай. Мне пора.

– Куда! – возмутилась Маринка и вцепилась в мой рюкзак. – Без меня?

Бедный Родька. Я, не придумав ничего лучшего, его как раз туда и посадил, перед этим выдав пачку сахара-рафинада, чтобы жизнь немного послаще казалась. Представляю, что он сейчас испытывает.

Кстати – для меня явилось сюрпризом, что моего нового слугу надо в чем-то транспортировать. После его эффектного появления в моей квартире мне думалось, что у него есть возможность перемещаться в пространстве без посторонней помощи. Ну или там невидимым.

Да фиг. Пришлось засовывать в рюкзак и тащить на собственном горбу.

А как он попал ко мне в квартиру в первый раз, он мне так и не сказал. Лапками помахал, мех потопорщил – но не сказал.

Я так думаю – с помощью Вавилы Силыча, которого он теперь выдавать не хочет.

– На работу иду, – попытался отмазаться от Маринки я. – На трудовой подвиг.

– Врешь, – помахала пальцем она. – Даже врешь-два. Во-первых, ты лентяй и на работу сверхурочно сроду не выйдешь. Ну если только тебя совсем уж за яйца не возьмут.

– Еще деньгами можно подманить, – проворчал я, признавая ее частичную правоту.

– Во-вторых – это твой рюкзак, – обличительно заявила Маринка, презрительной усмешкой давая мне понять, что деньги – не аргумент. – Что ты на меня уставился? Я тебя, Смолин, уже изучила. Ты с ним ходишь только тогда, когда куда-то неблизко собираешься. Я журналист, подмечать мелочи и детали – это моя профессия. Говори, куда намылился? И только не ври, что к бабе на дачу на все выходные. Ты и в городе-то толком никому не нужен, а уж в сельской местности тем более. У тебя руки из жопы растут.

– Да пошла ты, – даже как-то обиделся я, на этот раз непритворно.

Чего это – «не нужен»? Чего это – «из жопы»?

Я насупился, повернулся к соседке спиной и потопал к выходу из двора.

– Смолин, не дури, – догнала меня она. – Я с тобой, но мне собраться надо.

– Да отвали ты от меня, – уже всерьез разозлился я. – Что, у меня своих дел быть не может?

– Могут, – согласилась Маринка. – И они до чертиков любопытны. Я пятой точкой чую, что ты влип в какое-то дерьмо, которое мне точно небезынтересно. Смолин, бери меня с собой, у тебя выхода нет.

– К родителям еду, – предпринял еще одну попытку выкрутиться я. – К маме с папой. Хоть у меня руки и из жопы растут, но лопатой я махать умею. Картошку мы будем сажать.

– Как тебя в банке держат? – вздохнула Маринка. – Ты же врать не умеешь, а там без этого никак. Ты профнепригоден. Ну, что? Городское ты чудо. Июнь на дворе, какую картошку сажать? Ладно. Последний раз спрашиваю – будешь говорить по-хорошему?

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – упрямо буркнул я.

– Сам виноват, – обличительно сказала моя соседка и в голос заорала: – Не бросай меня, Сашка! Ну, не броса-а-а-а-а-а-а-ай!

Из ее глаз, секунду назад сухих, выкатились две слезинки размером с хорошую градину.

Она бухнулась на колени, обняла мои ноги и протяжно провыла:

– Что говорил? Что обещал-то мне ночами весенними, светлыми, что? А теперь все, получил что хотел? Добился своего и мстишь за то, что раньше отказывала! Не пущу! Ни-ку-да не пущу!!!

Дворники, супружеская чета откуда-то из Средней Азии, до того спокойно метущие двор и с интересом поглядывавшие на нас, теперь вовсе остановились и смотрели за происходящим как в кино.

Распахнулись сразу штук пять окон, и из них высунулись любопытные старушечьи лица.

– Да как же так-то, люди добрые? – надрывно сообщила зрителям Маринка. – Сманил, сманил же! Говорил, что ребеночка хочет, поверила, все отдала ему, что берегла. Честь свою девичью, душу, сердце…

Дворничиха потерла правый глаз, и со всего маха врезала супругу по щеке.

Бабки вроде как даже достали диктофоны.

– А-а-а-а-а-а! – подмигнув мне, звонко завопила Маринка. – Дите-то, оно же под сердцем уже бьется, кому я с ним нужна…

– Хрен с тобой, – поняв, что еще чуть-чуть, и мне надо будет подыскивать риелтора, чтобы срочно съехать из этого дома, произнес я. – Но сразу говорю – ничего интересного не будет. Я еду тупо в сельскую местность, туда и обратно. Все. Никаких спецслужб, никаких тайн и секретов. В смысле – чтобы потом не было: «Целый день с тобой потеряла». Знаю я тебя, меня потом во всем и обвинишь.

– Так и будет, – на полувздохе прекратила стоны и вопли Маринка, шустро поднялась на ноги, отряхнула колени и взяла меня под руку. – Пошли, мне надо собраться и кофе выпить.

– На электричку опоздаем, – скривился я. – Какой кофе?

– Какое кофе, – поправила меня соседка, и сообщила бабкам в окнах, жадно смотрящим на нас: – Все нормально, не переживайте. И налево не вильнет, и ребеночка признает.

Погладила, зараза такая, себя по животу, и с надрывом сказала:

– Спасибо вам, люди!

Самое поразительное в Маринке то, что она никогда не признает своей неправоты. Даже когда мы с вокзальной площади увидели хвост электрички, которая нам была нужна и на которую мы по ее милости опоздали, она с оптимизмом заявила: