Хромой. Империя рабства - Владимир Белобородов Страница 26

На наше возвращение Чустам не отреагировал, пока Клоп не отыскал в сумке мешочек с солью. Тут же корм достал из каких-то лопухов еще две рыбины и собрался чистить их мечом.

– Там в сумке ножик есть, – подсказал я ему.

– Ты где так разжился? И топор, гляжу, и нож, и соль?

– Спер, – ответил вместо меня Клоп.

– А что, деревня рядом?

– Нет. На ночлег две телеги вставали, – пояснил я.

– На ночлег, говоришь… Значит, селений близко нет… Так бы наверняка где поближе к людям встали.

Вот вроде одна и та же информация, я даже не задумался, а он выводы сделал. Я промолчал.

– А дорога далеко?

– С четверть ночи идти. Может, чуть меньше.

– Много народу ездит?

– Я только двоих видел, в смысле вот этот обоз и еще кого-то на телеге. Но колея накатана.

– Разбойничать надумал? – спросил Толикам.

– Нет. Какие из нас разбойники. Разве что у крестьян краюху хлеба забрать сможем. По-тихому взять что-то. А лучше лошадь бы увести…

– Тогда уж пять, – поддержал Клоп.

– Пять не сможем. Пять – значит, и людей там будет куча. Могут и нашими жизнями за такое расчет взять. А вот одну надо, если удастся какого мелкого купца встретить, а то Хромой уж больно медленно ходит.

– Все-таки думаешь уходить? – спросил я.

– Да пока ничего не думаю. Но вдруг нас искать кто начнет? Мы убежим, а они потом снова на меня рычать будут, мол, тебя оставили. Хотя спины первыми покажут.

Рыбу поджарили быстро. Разделили на всех поровну.

– Сейчас бы хлеба… – мечтательно произнес Клоп, – да из печи… мм…

– А мне больше каша нравилась, – отозвался Ларк.

– Ты просто хлеба нормального не пробовал.

Я то же самое мог сказать Клопу. Местный хлеб мне не очень нравился. Нет, он вкусный и, наверное, полезный, так как и мука грубого помола, и экология опять же, но… он другой. Хотя сейчас я был согласен с Клопом – краюшку бы, пусть и местного. Кроме того, подумал о Ларке. Всю жизнь, всю… рабом. Ведь он вообще ничего, кроме каши да хрумзов, не видел. Вина не пил, меда не ел, за девками не бегал… Хотелось взять его в охапку и в кабак, во все тяжкие. Жизнь, так сказать, показать с самой «худшей» стороны. Видимо, похожая идея появилась не только у меня, так как после минутного общего молчания корм спросил:

– Ты ведь, Ларк, даже в городе ни разу не был?

Тот помотал головой, после чего задал вопрос:

– А правда, что там дома друг на друге стоят? Жирный как-то рассказывал. Только я не понял, шутит он или нет.

– Правда, – грустно ответил Чустам.

– И что, прямо по три дома?!

– Бывает и больше.

– А как тогда на верхние залазят? Лестницу, наверное, длинную надо?

– Нет, там внутри лестницы построены.

Через некоторое время, видимо нарисовав картинку в голове, Ларк уточнил:

– Так ведь в дыру, куда лестницу ставят, упасть можно, да и каждый раз лезть неудобно.

– Там, Ларк, ступени, как в яму, только из дерева и огорожены.

От тепла костра клонило в сон, да и в глазах уже словно песка насыпали.

– Я вздремну у вас в шалаше?

– Конечно, – кивнул Клоп, – можешь не спрашивать.

Засыпал я с меркантильной и не очень красивой мыслью: «Вот проснусь, а они ушли и все вещи мои утащили…»

Утром меня разбудила какая-то пичуга. Я потихоньку стал выбираться из стиснувших меня с боков тел Клопа и Ларка. На полянке, оказавшейся при солнечном свете довольно живописной, сидел Чустам.

– Тебе чего не спится? – шепотом спросил он.

– Не знаю. Выспался.

– Тогда вот хворост, увидишь, что огонь совсем затухает, кинешь одну, маленькую. Вон веник из зелени, сразу начинай махать сверху – дым разгоняй. Днем ветерок поднимется, незаметно будет, а сейчас нас издалека видно. Если палка вся не загорится, а угли продолжат затухать, снова ветками маши.

– Хорошо. – Я заглянул в колодец кострища, там плясали мелкие огоньки на головешках. – Только схожу умоюсь.

– Пить захочешь – сходишь. Попусту на берегу не показывайся. Пойдем, место покажу.

– А чего шепотом?

– Остальные спят. Да и утром в тишине голос далеко слышно.

Река оказалась в минуте ходьбы. Вышли мы на излучину, по которой видно было, что мы действительно на острове. Но на сам берег показываться не стали.

– Вот тут по следам спустишься и в камыши попадешь. Только перед тем как идти, внимательно противоположный берег осмотри – вдруг кто есть.

Я кивнул. Оказывается, не у одного меня паранойя. Когда вернулись к костру, Чустам продемонстрировал процесс подкладки хвороста. Сразу действительно появлялся маленький дымок, но через две-три минуты огонь начинал медленно поглощать ветки, и дым становился почти незаметен.

– Кто проснется – усадишь вместо себя. Сам выспись. Вечером сходим, покажешь, где дорога.

Я снова кивнул. Все же странные мы создания. В рабстве только скажи, что можно спать, тут же глаза закрыл, и сон видишь. Сейчас, казалось бы, спи… ан нет – как будто кто спички в глаза вставил.

Через час проснулся Толикам.

– Доброе утро, – поприветствовал я его.

Он махнул мне рукой в знак того, что слышал, и исчез в кустах. Минуты через две вернулся, завязывая пояс.