Три мудреца в одном тазу - Александр Рудазов Страница 26

Природа, звонко пробуждаясь,

Теплом и радостью полна.

И громко солнцу улыбаясь,

Повисли дети из окна.

Альфред Хичкок

- Это ваш остров? - прищурившись, спросил Колобков.

До эйкрийского утра оставалось еще часов шесть. Далеко впереди в луче мощного прожектора виднелась темная масса, круто поднимающаяся из воды. В бинокль можно было разглядеть редкие кокосовые пальмы, торчащие на берегу то там, то сям. А дальше вставала сплошная стена зелени.

- Лучше подождем утра, - предложил Фабьев. - В темноте я к берегу не пойду - черт его знает, где там идти. Может камни, может мели…

- Подождем, конечно, - согласился Колобков. - Где на якорь думаешь вставать, Василь Василич?

- Так сразу не решишь… - пожевал папироску штурман. - Но не здесь - смотри, какой тут берег крутой. Может, с другой стороны пристань получше будет? А, деды? Это же ваш остров, или нет?

- Остров? - удивился Мельхиор. - У нас есть остров?

- Кто из вас, молокососов, украл мою вставную челюсть?! - повысил голос Каспар.

- Зачем тебе вставная челюсть, у тебя же все зубы свои! - брюзгливо посмотрел на него Бальтазар.

- Ну и что? По-твоему, я не могу иметь вставную челюсть?! Я ей орехи колю! Кто ее взял?!

- Смотрите, я нашел картинку с нашим островом! - раскрыл книгу Мельхиор. - Точь-в-точь, правда?

- Это не остров, это сливовый пудинг, - фыркнул Бальтазар.

- Пудинг? Мы живем на пудинге? - удивился Каспар. - А почему никто мне об этом не говорил?

- Старый дурак! Вы оба старые идиоты! - разозлился Бальтазар. - Зачем я только с вами связался?! Вы же все время только путаетесь у меня под ногами! И уверен, хотите меня убить! Все хотят меня убить, все! Вот этот стол ведет себя очень подозрительно! И не смотри на меня так!

Колобков, Фабьев и Грюнлау уставились на Бальтазара, орущего на ни в чем не повинный столик, и одновременно вздохнули. От полоумных волшебников помощи ожидать не приходилось.

- Петер, ты не хотеть взять эти старый колдун с собой на Земля? - прошептал Грюнлау. - Я думай, зоопарк Гагенбек их тоже принять с удовольствием.

До самого утра «Чайка» осторожно шла вокруг острова Волхвов, выбирая место, где лучше встать на якорь. Петрович возился с эхолотом, промеривая глубину. Пока что результаты не обнадеживали.

Постепенно воздух начал светлеть. Тепорий завершил очередной цикл и вновь засветился - сначала слабо, потом все ярче и ярче. Наступало эйкрийское утро.

И в бледном свете тепория, пропитавшего воздух, «Чайка» начала входить в крохотную бухточку - пожалуй, единственное место на всем острове, где можно было спокойно встать на якорь. Подойти вплотную огромная яхта все равно не смогла - у самого берега начиналось мелководье. Осадка «Чайки» составляла четыре метра - не то чтобы очень много, но все-таки и не мало.

Машина работала на самом малом ходу. Гена с Валерой уже разматывали якорную цепь возле клюза [5]. Последний рывок, и вот великолепная яхта замерла неподвижно, а якорь зацепился лапами за грунт. Вадик с Гешкой под руководством Петровича спускали шлюпку.

- Серега! - ворвался в каюту смерчеподобный Петр Иванович. - Серега, офигенные новости!

- Что? - лениво ответил сисадмин, по-прежнему пялясь в монитор.

- Подошли к острову!

- И что?

- Я иду в поход!

- И что?

- И Гюнтер идет в поход!

- И что?

- И Гена с Валерой идут в поход!

- И что?

- И стариканы идут в поход!

- И что?

- И братва моя лихая идет в поход!

- И что?

- И ты идешь в поход!

- Вашу мать!!!

Колобков радостно захохотал, приказал не капризничать и убежал обратно - подгонять остальных.

- Никак не разберу - прилив сейчас или отлив? - припал тем временем к биноклю штурман. - Старею, видно - раньше всегда с первого взгляда определял…

- Дядя Вася, так здесь же ни солнца, ни луны нет, - напомнила Света. - А значит, и приливов с отливами не бывает. Папа, ты готов?

- Светулик, а это обязательно? - заныл Колобков, заметив в ее руках знакомую баночку. - У меня от этой дряни кожа зудит…

- Папа, в другом мире могут быть неизвестные бактерии, - строго напомнила Света, следя за тем, как вся семья мажется обеззараживающей мазью. - И насекомые. И хищники. Тебя и так чуть птеродактиль не сцапал.

- Ой, а дракончика покормили? - вспомнила Оля.

- Накормила я твоего динозавра, - проворчала Матильда Афанасьевна. - Ух, и жрет же он! Почти все мясо для фарша сожрал…

- Как это?! - возмутился Колобков. - А что мы кушать-то будем?!

- А не знаю, - растянула губы в улыбке теща. - Что найдете, то и кушайте.

Хорошо, что Петр Иванович не видел, как любимая мама его жены кормила с руки жуткого крылатого ящера и давала нюхать его, Колобкова, галстук, измазанный мясным соком. Ей очень хотелось, чтобы «дракончик» завершил начатое.