Кара за хебрис - Виталий Вавикин Страница 26

– Нужно купить билет, – говорит солдат в грязно-серой форме.

– На кой черт мне билет?! Мне нужен торговец.

– Без билета нельзя.

– Послушайте, – ты видишь на левом ухе солдата такой же переводчик, как у тебя. Показываешь ему свой. – Помогите мне настроить его.

– Либо покупай билет, либо пошел прочь!

– Всего лишь настроить…

Ты падаешь на колени, сгибаясь от удара прикладом винтовки в живот. Закрываешь руками голову, ожидая новых ударов, но солдат просто стоит и смотрит куда-то сквозь тебя, словно ничего и не было. Толпа оборванцев, размахивая билетами, проходит в здание космопорта. Тебя окутывает облако пыли, набивается в рот… Ты идешь между торговых рядов. Выбери холодную бутылку минералки. Теперь яблоко (или что это такое?). Жар и гам плавят мозг.

– Купите девочку! – цепляется к тебе кривоногий карлик. Вот шлюхи, похоже, везде одинаковые.

Обритый наголо мальчишка лет семи бросается тебе в ноги и начинает начищать ботинки.

– Три монеты! Три монеты! – кричит он, требуя плату за свой труд.

Бегущие и кричащие люди обходят вас стороной. Это прямо как «Касабланка» Томаса Диша или, если ты решишь остаться, – «Спуск». Чуть зазеваешься – и все! Бесконечная вереница эскалаторов несет тебя вниз, и нет шанса вернуться назад. Бежать, кричать, сходить с ума – эскалаторам все равно. Ты можешь либо продолжать спуск, надеясь, что там тебя ждет спасение, либо остаться и сдохнуть на одной из площадок между эскалаторами. И знаешь, в чем вся фишка? Когда ты начнешь падать, ничто уже не будет иметь значения. Ничто.

– Вы турист? – спрашивает тебя светловолосая девушка в прозрачном платье и с темными от пота подмышками.

Ты киваешь и почему-то сравниваешь ее с Прис. Какой яблоневый сад?! Какие мечты?! Разве это все было с тобой?!

– Вот! – девушка показывает на тяжелые корзины с продуктами и какими-то тряпками. – Помогите мне отнести их домой, и обещаю накормить вас обедом и показать город.

Вы проталкиваетесь сквозь бесконечные толпы и спускаетесь в переход через улицу. Мочевой пузырь предательски напоминает о выпитой минералке.

– Где здесь туалет? – спрашиваешь девушку.

– Везде! – смеется она и обещает, что не будет подглядывать. – Вы, туристы, такие забавные, – говорит девушка, когда ты снова поднимаешь корзины.

Вы выныриваете на улицу. Машин на дорогах так много, что ты едва можешь дышать. Жара и выхлопные газы. Мухи и пот. Крики и надрывающиеся клаксоны… «Может, на Крите было не так уж и плохо?» – думаешь ты… Вот оно! Чувствуешь? Прошлое наступает на пятки. И где, черт возьми, раздобыть ту «золотую зажигалку», которой можно сжечь все мосты?!

Кухня. Ты ставишь корзины на пол и понимаешь, что места здесь хватает либо для тебя, либо для корзин.

– Я сейчас все уберу, – говорит девушка и спешно распихивает по навесным шкафам продукты. Кондиционер работает, но за окнами слишком жарко. – Ты тоже приехал, чтобы посмеяться над уродцами из Рудо? – спрашивает девушка.

– Нет, – говоришь ты. – А что за Рудо?

– Треть планеты, куда упало больше всего бомб.

– Я думал, там никто не живет.

– Еще как живут, – девушка включает электрическую плиту. – Сделать тебе омлет?

– Лучше чего-нибудь холодного.

Она открывает холодильник.

– Так ты точно здесь не ради уродцев?

Ты уверяешь ее, что нет.

– Это хорошо, а то приезжают всякие умники, словно у нас не планета, а зоопарк какой-то!

– Я видел и похуже, – говоришь ты.

– Правда?

– Я не хочу об этом рассказывать.

– А я и не хочу слушать, – она достает две бутылки пива.

Спроси: нет ли чего покрепче?

– Еще слишком рано, – говорит она.

– Мне можно.

– Это еще почему?

Ты вспоминаешь Нолана и молчишь…

– Здесь можно найти работу? – спрашиваешь ты во время обещанной экскурсии.

– Здесь можно найти все что угодно! – смеется девушка. – Неужели ты хочешь остаться?

– Может быть.

– А что ты умеешь делать?

– Строить.

– А еще?

– Что значит «еще»?

– Ну что-нибудь. Вот я, например, могу работать секретарем, продавцом, швеей. Могу даже стать уборщицей, если придется. А ты?

– Не знаю. Думаю, уборщик из меня не получится.

– Ой, это совсем не сложно! – она сжимает твою руку, прощупывает мускулы. – К тому же ты не хиляк. Можешь, если что, устроиться на рынок. Там всегда требуются грузчики. У меня есть подруга, так у нее семилетний сын зарабатывает как взрослый, начищая туристам ботинки. Главное – хотеть, а остальное приложится. Понимаешь?

Ты смотришь на нее и говоришь, что сейчас, пожалуй, самое время выпить водки…

Пьяные и счастливые, вы целуетесь в каком-то душном баре, под музыку, далекую от понимания цивилизованного человека. Ты запускаешь руку под мокрую от пота блузку. Нащупываешь одну грудь, вторую, третью…

– Что это?! – спрашиваешь ты, сразу трезвея.

– Слишком много бомб, – говорит девушка. – Но если заработать достаточно денег и перебраться на другую планету, то дети могут родиться нормальными, – она обнимает тебя за шею и рассказывает о третьей части планеты, где живут такие уродцы, что страшно даже представить. – Если дети родятся недееспособными…

«Тук. Тук. Тук», – стучится прошлое в твою дверь безумием. Зачем ты оставил Прис?! Зачем ты закопал Мэдж?! Зачем?! Зачем?! Зачем?! Вот ради этого! Ты смеешься.

– Я строил целые города, бросая вызов вселенскому холоду и вакууму! Я получил самое лучшее образование, которое можно получить в этой Вселенной! – кричишь ты оторопевшей девушке. – И я говорю тебе: я – инженер, а не уборщик, грузчик, и уже тем более не мальчишка на рынке, который чистит туристам ботинки!

– Так я не нравлюсь тебе? – тупо спрашивает она, и ты понимаешь, что все это бесполезно.

Выйди на улицу. Поймай рикшу (или как это здесь называется?) и возвращайся в космопорт.

– Я – инженер, черт возьми! Я – инженер…

* * *

Камик. Осторожно, словно младенец, который делает первый шаг, ты ступаешь на эту планету. Представь Нила Армстронга в далеком тысяча девятьсот шестьдесят девятом. Наверное, он чувствовал то же самое. Но ты не Армстронг, а это не Луна. Остается верить Ферри. Верить, что это одна из лучших планет в Галактике. Зал ожидания местного космопорта. Тишина, порядок и блеск идеальной чистоты. После Эреха даже не верится, что такое возможно. И никаких наречий. Лишь знакомый язык и ухоженные лица. Чуть больше улыбок – и можно поверить, что это Афин.