Всадник - Анна Одина Страница 26

И тогда Высокий Совет увидел, как Всадник входит во дворец, открывая грандиозные двери так, будто никто и не подумал их запирать. Сталкивается в вестибюле со стражей, стреляющей в него жалами, и ловит эти жала – все до единого – в сдернутый с плеч плащ, как рой глупых птах. Кидает плащ наземь. Как медленно и даже задумчиво тянет из-за спины меч, глядя на стражников, и те пускаются бежать. Так и не достав меча, он что-то шепчет копошащимся под плащом жалам, вытряхивает их на свободу, и жала разлетаются по дворцу, гонясь за давешними хозяевами, находят их, всех до единого, и впиваются им в спины, лица и руки. Всадник проходит коридорами и минует зимний сад с горными скворцами. Здесь его ожидают заклинатели внутреннего двора во главе с Карааном Дзиндой – это последняя линия обороны, которую никто никогда не прорывал. Всадник движется вперед; заклинатели не атакуют. Чего они ждут? Всадник достигает заклинателей, но они лишь бессмысленно переглядываются и топчутся на месте. Чего они ждут?! Вдруг Джонар начинает смеяться. «Пустая минута! – говорит он хохоча. – Пустая минута!» Видимо, он сошел с ума.

Тем временем Всадник пересекает красноколонный зал с нетронутой крышкой, прикрывающей колодец, исчезает из виду вовсе, минуя дежурного циклопа, и выходит на белокаменную террасу, глядящую на океан. Она далеко выдается над мятежными водами – с этой террасы местоблюстители часто обозревали лазурные владения Камарга. Терраса эта не огорожена, ибо служит символом неограниченной власти метрополии, власти, простирающейся до горизонта и дальше. Черный доктор доходит до края ее и делает шаг вперед, в воздух, в иссиня-черное пространство океанических бурунов… и, разрывая тонкую белую бумагу, на которой нарисован план Апеллеса, вступает в колыбель, где сидят местоблюстители.

До гибели Камарга остается совсем мало времени, и все замирают – как замерзшие.

…На темный океан тихо падал снег, на дне монструозной колыбели возле прорванной картинки стоял гексенмейстер, выражение его лица под маской не читалось, ему было за что мстить Камаргу, и он уже загубил в этом городе не одну душу – а остановить его никто так и не смог. Неприятнее всего в его облике были глаза: темный взгляд как будто ощупывал каждого местоблюстителя, но в этой тьме горел острый синий огонек, и сидевшие на подушках люди чувствовали себя так, будто содержимое их голов перебирала холодная рука. Рядом с Всадником располагался державший лук на боевом взводе Апеллес, медленно, как раскручивающаяся пружина, поворачивавшийся по кругу и готовый поразить любого местоблюстителя или кого-нибудь из товарищей, витавших по периметру… как положено – спиной к происходящему. Вооружен был Джонар, но в Колыбели его оружие покоилось за спиной (лук) и в ножнах (меч).

– Он пришел, – прошептал Джонар с благоговейной радостью умалишенного, и эта фраза, пробежав эхом по устам местоблюстителей, двинулась дальше, распространяясь во все края воды и земли.

– Я пришел, – подтвердил гексенмейстер.

– Ты знаешь, Всадник, – сказал Джонар медленно, – я всегда мечтал быть заклинателем, но отец настоял, чтоб я стал воином. Он всегда хотел видеть меня великим визирем, командиром над всею военной мощью Камарга. Думаю, он бы гордился мною. Я выхватывал меч из ножен быстрее всех, кто учился со мной. Но вместе с этим я учился и науке волшбы.

Делламорте молча слушал.

– И поэтому я хотел лишь одно спросить у тебя, – продолжал Джонар, неспешно передвигая пальцы по поясу, – как ты прошел заклинателей? Почему этот болван Караан Дзинда даже не постарался остановить тебя?

– Я показал им мастерство Пустой минуты, – отвечал гексенмейстер. – Они видели меня, но за минуту до этого.

– Я так и знал, – проговорил Джонар, опуская глаза. – Я узнал это заклятие! – И не успели местоблюстители перевести глаза, как он со скоростью пикирующего сокола выхватил меч – старинный, гиптской работы – и атаковал Делламорте.

Делламорте парировал столь же быстро, и Торн с пугающей радостью вначале разрубил пополам меч великого визиря, а затем, не останавливаясь, вспорол и его самого.

– Жаль, стрекоза, – прокомментировал магистр с мрачным удовлетворением, – что ты не узнал заклятие Пустой секунды.

Джонар сед Казил, блестящий визирь и царедворец, радужная нить, связывавшая прошлое Камарга с настоящим, дворец с городом, наследие тарна с Высоким советом, Джонар, приведший Всадника сюда сто тринадцать лет назад и провожавший его в никуда в Бархатном порту, тот самый Джонар, что возглавил его расстрел, с восторгом и любопытством опустил голову, разглядывая собственные руки, придерживавшие рассеченную плоть.