Тьма века сего - Фрэнк Перетти Страница 26

Маршалл взялся за ручку большой тяжелой двери, не без труда открыл ее и вошел внутрь. Нет, эта община никогда не скупилась на расходы. Пол в фойе, лестницы и зал были покрыты толстым красным паласом, деревянные предметы изготовлены из мореного дуба и ореха. Этому соответствовало и литье: литыми были ручки, защелки дверей и окон, вешалки в гардеробе и перила. Окна, конечно же, были с цветными стеклами, тяжелые люстры красовались под высокими потолками, украшенными затейливой лепниной.

Миновав еще одну громадную дверь, Маршалл прошел зал и пересек его по проходу между рядами скамей. Помещение напоминало не то оперный зал, не то громадный грот: мощный подиум, незыблемая кафедра, место для хора да и, конечно же, сам хор – все это было необыкновенно внушительно.

Кабинет Янга располагался сразу за подиумом, сбоку, и выход пастора через большую дубовую дверь был необходимой частью воскресной церемонии.

Маршалл толкнул массивную дверь и вошел в приемную. Миловидная секретарша встретила, его приветливо, хотя и не знала, кто он. Хоган представился, и она, сверившись с расписанием, сделала пометку. Маршалл тоже заглянул в расписание, читая вверх ногами. На два часа была назначена встреча с Бруммелем.

– Да ведь это сам Маршалл, – приветствовал его Янг с показной улыбкой делового человека и потряс его руку. – Входи, входи.

Маршалл последовал за Янгом в его роскошный кабинет. Будучи весьма представительным мужчиной лет пятидесяти, в очках в стальной оправе, с круглым лицом и с жидкими напомаженными волосами, Янг выглядел человеком, вполне довольным своим положением как в церкви, так и в обществе. Темные панели стен кабинета пастора были сплошь увешаны памятными дипломами и поздравительными адресами от общественных и благотворительных организаций. Здесь же висели в рамках фотографии самого Янга в обществе губернатора, двух-трех популярных евангелистов, нескольких писателей и даже одного сенатора.

Сидя за красивым внушительным столом, Оливер Янг являл собой портрет преуспевающего бизнесмена, профессионала в своем деле. Кожаное кресло с высокой спинкой казалось троном, а его собственное отражение на зеркальной поверхности стола было более пышным и великолепным, чем отражение горы в зеркальной глади альпийского озера.

Янг кивком указал Маршаллу на стул. Журналист сел и сразу же отметил про себя, что опустился гораздо ниже Уровня глаз пастора. У него возникло хорошо знакомое чувство легкого испуга, вся обстановка как будто способствовала этому.

– Приятный кабинет, – констатировал он.

– Спасибо большое, – ответил Янг с улыбкой, от которой его щеки собрались складками возле ушей. Свободно откинувшись в кресле, он слегка барабанил согнутыми пальцами по столу:

– Мне он тоже нравится. Здесь спокойно.

«Здесь тебе спокойно, – подумал Маршалл. – Ну и ну».

– Как обстоят дела в «Кларион»?

– Вполне сносно. Ты получил сегодняшний номер?

– Да, мне он очень понравился. Он сделан в хорошем стиле. Должен отметить, что ты привнес в газету настоящую атмосферу большого города.

– Да…

– у Хогана внезапно пропала охота говорить.

– Я рад, что ты с нами, Маршалл, мы уверены, что у нас будут добрые отношения.

– Да, да, разумеется.

– И что же у тебя на сердце?

Маршалл немного поерзал на стуле, а затем поднялся. На этом стуле он чувствовал себя микробом под микроскопом. «В следующий раз я захвачу с собой собственный большой письменный стол», – подумал он и начал ходить по кабинету, стараясь выглядеть независимо.

– Нам о многом предстоит поговорить за этот час, начал он.

– Мы можем встречаться чаще.

– Конечно. Так вот, я хочу тебе сказать, что этой ночью исчезла Санди, моя дочь. О ней ничего не слышно, и мы не знаем, где она… – он коротко описал Янгу суть их раздора с дочерью и его предысторию. Янг слушал внимательно, не перебивая.

– Ты думаешь, что она отвергла ваши традиционные ценности, и это тебя огорчает? – спросил он под конец.

– Я не глубоко религиозен. Ты понимаешь, что я имею в виду? Но определенные вещи должны считаться правильными, а определенные – ошибочными, и мне не понравилось, что Санди как бы… мечется то в одну, то в другую сторону.

Янг величественно поднялся из-за стола и подошел к Маршаллу с улыбкой снисходительного, всепонимающего отца. Он положил руку ему на плечо и сказал:

– Как ты думаешь, Маршалл, она счастлива?

– Я никогда не видел ее счастливой. Может быть, только потому, что когда я ее вижу, она находится в моем обществе.

– И это, видимо, объясняется тем, что ты считаешь непонятным путь, который она выбрала в жизни. Скорее всего, ты высказываешься в духе полного неприятия ее философии…

– О, да! А также профессорши, которая впутала ее в эту философию. Скажи, ты встречал ее, как бишь ее зовут, профессор Лангстрат, из университета?

Янг подумал и отрицательно покачал головой.

– Санди прослушала у нее пару курсов, и я замечаю, что моя дочь все больше и больше теряет связь с реальностью.

Янг довольно рассмеялся.

– Маршалл, похоже, что она просто начинает изучать и познавать тот мир, ту вселенную, в которой живет. Разве ты забыл себя в этом возрасте? Многие истины представляются человеку обманом до тех пор, пока он не познает их сам. Вероятнее всего, это происходит сейчас с Санди. Она очень умная девочка. Уверен, что ей необходимо разобраться и найти себя.

– Ну что ж, надеюсь, как только Санди найдет себя, она позвонит.

– Маршалл, я думаю, что ей гораздо легче было бы позвонить, если бы она знала, что дома ее встретит понимание и сочувствие. Не в нашей власти решать за другую личность, что ей делать с собой, или заставить ее занять то или иное место во вселенной – Каждый человек должен самостоятельно найти свой собственный путь и свою собственную истину. Для того, чтобы мы могли существовать в этом мире как цивилизованное общество, нам необходимо научиться уважать других, признав за ними право на свои собственные убеждения и взгляды.

Маршалл услышал знакомый мотив, как будто мысли из головы Санди перекочевали в голову Янга. Он не удержался от вопроса:

– Ты уверен, что никогда не встречался с профессором Лангстрат?

– Абсолютно уверен, – ответил Янг с улыбкой.

– И с Альфом Бруммелем тоже?

– С кем?

– С Альфом Бруммелем, шерифом? Маршалл впился взглядом в лицо пастора. Скажет ли Янг правду?

– Я мог встречаться с ним когда-нибудь… – ответил Янг наконец. – Я пытаюсь припомнить кого-нибудь с этим именем.

– Так вот, он думает точно так же, как ты. Тоже говорит, что мы должны договориться и быть терпимыми. Как получилось, что он стал полицейским, ума не приложу.