Полуденные врата - Майкл Роэн Страница 26

Тут уж я отбросил все церемонии. Я рубил, сек и молотил мечом, боясь только, что ненароком отрублю что-нибудь у самого себя. Но мне удалось отбиться, не пострадав, я обернулся, ища глазами Шимпа. Тому приходилось плохо, маленькие гады кишели на нем, словно муравьи, колотя его своими каменными топориками и цепями; не успевал он отодрать от себя одну дрянь, как тут же на её место влезала другая. Я подскочил к этому муравейнику, размахивая мечом, так что Шимп получил секунду передышки и выкарабкался из-под врагов. А они тем временем набросились на меня. Шимп отскочил назад, подбросил свою дубинку, а когда поймал её, в руках у него оказался уже знакомый мне тяжелый посох. Шимп повернулся и прикоснулся тупым позолоченным концом к масляному пятну на пластиковом покрытии. Раздался глухой взрыв, шипение, и когда Шимп поднял посох, на его конце пылал огненный шар. Шимп стал размахивать посохом из стороны в сторону, и воющий вокруг нас ветер подхватывал и разносил пламя. Оно обрушивалось на гадов, и они с визгом и воем бросились врассыпную, так что я был освобожден.

– Я буду их держать на дистанции! – прокричал Шимп. – А ты рази тех, кто пробьется!

Советовать легче, чем делать. Несколько мерзких тварей уже прорвались. Один из уродцев сделал выпад цепью в мою сторону, я сшиб его вниз и увидел, что второй вложил свое тонкое копье в какую-то выдолбленную палку, забросил палку на плечо, потом резко опустил.

Раздался щелчок, свист, и что-то впилось мне в бок. Если бы я не видел когда-то в кино, как метают копья, я бы не успел вовремя отклониться и удар пришелся бы прямо в сердце. Мой удар мечом даже не задел мерзавца, он снова прицелился в меня, но огонь слизнул его с крыши контейнера, и он метеором полетел вниз. Меня же ударило по виску каменным топориком, пущенным откуда-то снизу; другим таким же топориком в меня запустили с другой стороны, его рукоятка больно ударила по голени. Я махал мечом налево и направо, рубил, не думая о фехтовальных правилах, молотил по этой кишащей нечисти, словно старался прогнать дурной сон, и всё боялся поскользнуться, потому что тогда в меня впились бы сотни этих маленьких копий и топориков, что означало бы конец. Моя кровь смешалась бы с их кровью, и они растоптали бы мои останки. А что с Шимпом?

Я бросил взгляд в его сторону, и это оказалось роковой ошибкой. Твердая голова с размаху ударила меня в пах, и я чуть не свалился вниз – непременно свалился бы, если бы он точнее прицелился. Я молча согнулся и схватил дрянное создание за горло; негодяй попытался впиться зубами мне в бедро, но я отодрал его и прикрылся этим корчащимся и дрыгающим ногами ублюдком, как щитом, от его приятелей, а сам оперся на меч, чтобы передохнуть. Однако не тут-то было – копья, пролетая мимо моей руки, впивались уродцу в бока, топорики стучали по его телу рядом с моими пальцами – его кровожадные родичи надеялись достать меня, а он визжал и корчился, пока я, словно дубинкой, колошматил им его собратьев, а затем швырнул мерзавца в них. Он упал между вагонами, и тело его, гулко звякая, запрыгало на железном буфере. Это как будто послужило сигналом к отступлению для остальных злобных тварей: оглядываясь через плечо, они кинулись прочь.

Пламя преследовало их, будто паутина, оно подползало тонкими нитями к тем, кто упал. Толкая и пиная друг друга, маленькие уродцы спешно отступали, а я упал на колени, стараясь отдышаться.

На мое плечо опустилась тяжелая рука; тонкий язычок пламени плясал на конце посоха, который стал гораздо короче…

– Убрались, думаю, что не надолго. Тебе не очень досталось? Nee?

Я готов был огрызнуться, но только покачал головой и, прежде чем ответить, перевел дыхание.

– Попали бы на два дюйма левее, и не играть мне больше на виолончели. А так все в порядке.

– Ты разве играешь на виолончели?

– Да нет, я просто так образно выразился. В основном отделался порезами и синяками.

Что-то мешало мне слева между ребрами, я засунул руку в изуродованный комбинезон и извлек копье; комбинезон помешал ему войти в тело.

Шимп повертел копье в руке и выбросил вон.

– Не отравленное! Обычно они смазывают копья ядом, но яд могло и дождем смыть. Это, во всяком случае, безвредное. А вот укусы этих тварей – хуже змеиных!

– Приятно слышать! Я весь искусан. Ты же говорил, они вроде как человекоподобные.

– Не придирайся! Ты из рода Homo sapiens, а они – другой сорт. Ты что, думал, что человекоподобные все вроде нас?

– Да нет, я знаю. Волки, например, мутанты…

– И таких тьма тьмущая! А у этих далекие предки были кровожадными дикарями, охотниками за головами, поэтому многострадальные соседние племена объединились и загнали их подальше – в самую гущу джунглей. Там выжить трудно, ну и, наверное, от долгих лишений они делались все меньше. Но, видимо, и там все обстояло не так-то просто, и они почему-то попали с Сердцевины на Спираль. А оттуда вернулись… – он быстро нарисовал в воздухе пальцами фигурку, – уже совсем другими.

– Господи! Значит, вроде волков!

– Не такие продажные, зато дико злобные, их в узде не удержать. Если рядом с ними живут люди, эти уроды их всяко преследуют, мучить людей для них – одно удовольствие. А тем, кому они подчинены, ничего не стоит натравить kuro-i на своих врагов. – Шимп говорил без прежней уверенности, голос его звучал глухо и мрачно. Я напряг мышцы, потому что наша платформа качнулась на повороте, и тут увидел, как луна осветила соседний вагон.

– Опять ползут! – безнадежно и устало выдохнул я.

Шимп рыкнул и стал оглядывать заляпанный кровавыми следами пластик, покрывающий контейнер.

– Не видишь больше пятен бензина? Nee? Verdom! [29]

– Ну вот есть такое пятно… От него небось не загорится?

– Мы же в Сердцевине! Чтобы у меня что-то получилось, мне надо отталкиваться от подобного! Чтобы получить пламя, нужно что-то воспламеняющееся. Того, что здесь, мало, надо больше. Я думал использовать краску в баллонах, она хорошо горит, но баллоны-то посваливались все.

Я окинул взглядом наш контейнер.

Да, спас нас, конечно, огонь. Но должно же найтись что-то горючее!

– Вместо горючего только мокрое дерьмо, – отрезал Шимп, оглядываясь. – Готовься, jongen. Сделаем, что сможем!

И тут как из ведра полил дождь. За поворотом путей повис черно-серый занавес. Дождь, будто стальной цепью, молотил по поезду, громко шуршал на платформах с углем, барабаня по подножкам. Наши спины словно кнутом хлестало, под напором струй мы не в силах были даже распрямиться. И сквозь этот водяной заслон на нас, визжа, как бешеные, снова ринулись kuro-i!

Шимп размахивал своим посохом с такой ловкостью, что ему позавидовали бы тамбур-мажоретки. Он сшибал это гоблинское отродье на лету, швырял их на рельсы, а я старался поразить мечом всех, кто успевал-таки пронырнуть под его посох. Поднимавшиеся к нам твари отступали под тяжестью валившихся на них тел их собратьев, это давало нам выигрыш во времени. Дождь дочиста вымыл пластик, что тоже было нам на руку. Темная кровь струилась теперь по Шимповой живописи на боках контейнера.