Верой и правдой - Аркадий Степной Страница 26

Рустам не замечает их молчаливого диалога, он проходит мимо сержантов и, остановившись перед высоким, крепким новобранцем, смотрит ему в глаза:

— Как зовут, боец?

— Рослин, господин капитан. — Дюжий верзила смущается под его пристальным взглядом и опускает глаза.

— Откуда ты родом, Рослин? — продолжает расспрашивать Рустам.

— Здешний я, господин капитан, — мнется верзила, смущенный столь пристальным вниманием к своей персоне. — Из лондейлских лесорубов буду.

— С арбалетом обращаться умеешь?

— На ярмарке иногда баловался, господин капитан, — краснеет Рослин.

Рустам всматривается в его покрытое небольшими оспинами лицо, словно запоминая, и шагает дальше.

— Как зовут, боец?

— Урмал, господин капитан.

Кряжистый сутулый новобранец уже немолод. В длинных усах блестят проседи, а лицо изборождено морщинами, но он все еще крепок и глаз в отличие от Рослина не опускает.

— Откуда ты родом, Урмал? — спрашивает Рустам, изучая колючие глаза под густо заросшими бровями.

— Из Шимонаихи, господин капитан, — отвечает Урмал и, горько усмехнувшись, добавляет: — Была раньше под Норфолдом такая деревня.

Рустам невольно хмурится:

— Беженец?

Можно сказать и так, господин капитан. — Урмал краснеет, но взгляд не опускает. — У меня шесть ребятишек, младшему еще двух весен нет. Как стали в округе деревни разорять, так мы и ушли, господин капитан.

— Где семья сейчас?

— В лагере нас разделили, — хмурится Урмал. — Жинку с детьми дальше на юг отправили, а меня сначала к лопате приставили, ров вокруг города копать, а потом сюда направили.

— С арбалетом обращаться умеешь?

— С настоящим арбалетом дело иметь не приходилось, — признается Урмал. — Но из крестьянских самоделок стрелял неплохо. Мощность у них не та, господин капитан, но в остальном все то же самое.

Рустам вглядывается в колючие, угрюмые глаза и идет дальше.

— Как зовут?

— Брагет, господин капитан.

Брагет тоже немолод, но в отличие от Урмала у него круглое и доброе лицо.

— Откуда ты родом, Брагет?

— Из Лондейла, господин капитан. Булочники мы.

— С арбалетом обращаться умеешь?

— Случалось, господин капитан.

Еще один пристальный, запоминающий взгляд и шаг дальше.

— Как зовут, боец?

— Дабер, господин капитан…

Гарт темной угрожающей глыбой возвышается за спиной Рустама. Одергивать новобранцев ему не приходится. Джинаро, несмотря на недостаток времени, успел втолковать своим подопечным азы воинской дисциплины.

В сотне больше ста солдат, и Гарт понимает, что Рустам обойдет их всех. Более того, он понимает, что, несмотря на недостаток времени, Рустам обойдет весь полк, вплоть до самого зачуханного хозотрядника. Запомнит каждого своего солдата. И, по правде говоря, многоопытный Гарт не знает, как к этому относиться. Когда Рустам был сержантом, такой подход был оправдан, тридцать щитов это немного. Но ведь теперь оц капитан. И в полку больше пяти сотен бойцов. Нужно ли помнить каждого?

С точки зрения воинского искусства — нет, не нужно. И в то же время Гарт догадывался, зачем Рустам это делает. И эта догадка вселяла в него беспокойство, смешанное с гордостью.

Знакомство со стрелковой сотней было закончено. Рустам стоял в стороне, наблюдая, как Джинаро со Старком разбивают новобранцев на десятки и пулы. Теперь за каждым из них в его памяти стояли имя и короткая история. Они больше не были серыми и безликими, как большинство тех, что проносились мимо него в его еще относительно короткой жизни. Он заглянул в их глаза, он запомнил их лица. Это нужно было не сэру Рустаму, капитану его величества, а Рустаму-человеку. Он хотел знать, чьи жизни будут теперь зависеть от его решений и ошибок. Он продолжал смотреть на лица, повторяя про себя имена. Он хотел запомнить их навсегда, как запомнил тех, кого потерял в Лингенском лесу.

У входа в штаб Рустама встретил Гастер:

— Из гарнизона прислали еще двух унтер-офицеров и четверых сержантов, господин капитан.

— Это хорошо, — обрадовался Рустам. — Где они?

— В офицерской столовой, ужинают, — ответил Гастер и поспешно пояснил: — По распоряжению первого унтер-офицера Гарта.

— Ну что ж, правильное распоряжение, — заметил Рустам, входя в свой кабинет. — Как вернутся с ужина, сразу ко мне, и пошли кого-нибудь за Гартом, будем принимать пополнение вместе.

Он с наслаждением снял опостылевший ему шлем и положил его на стол. Подумал, не снять ли заодно и наплечники, но, опасаясь справедливых упреков Гарта, лишь слегка ослабил завязки и только тут заметил, что Гастер все еще здесь. Рустам изумленно выгнул бровь:

— Что-то еще?

— Вы примете их всех вместе, господин капитан, или по одному? — спросил Гастер в непонятном волнении.

— Конечно, всех вместе, — ответил Рустам, с удивлением наблюдая за своим полковым сержантом.

Тот еще больше смутился и в нерешительности застыл на пороге, переминаясь с ноги на ногу. Рустам внимательно на него посмотрел и нахмурился:

— Ну-ка давай выкладывай, что там у тебя.

Гастер взглянул как-то странно и выдавил:

— Одного из унтеров вам бы лучше принять отдельно, господин капитан.

— Это еще почему? — насторожился Рустам, не зная, что и думать.

Гастер на мгновение замялся, а потом выпалил:

— Потому что он — эльф, господин капитан.

Из наставлений Гарта Рустам для себя уяснил четко — командир должен всегда выглядеть перед подчиненными невозмутимым и уверенным в себе. И ему даже стало казаться, что у него это неплохо получается. Но только не в этот раз. Неизвестно, сколько еще времени Гастер смог бы наблюдать своего капитана с открытым ртом и выпученными глазами, если бы ситуацию не спас Гарт.

Он шумным ураганом ввалился в комнату, оттеснив в сторону застывшего на пороге Гастера, и жизнерадостно прогудел:

— Кто это у нас тут эльф?

Появление друга помогло Рустаму собраться и захлопнуть наконец рот. Глубоко вздохнув, он бросил взгляд на притихшего Гастера и нерешительно ответил:

— Один из присланных нам унтер-офицеров.

Надо отдать Гарту должное, челюсть его осталась на месте, но лицо выглядело озадаченным дальше некуда.

— Это точно?

— Точнее некуда, господин первый унтер-офицер, — отозвался Гастер, — сам видел.

— Ну и дела-а, — озабоченно протянул Гарт, хмуря брови.

Рустам смог взять себя в руки и распорядился: