Хозяин колодцев - Марина и Сергей Дяченко Страница 26

Много людей, суета… Похоже, ожидается праздник… Горы шляпных коробок… Карнавал, будет шляпный карнавал. Разукрашенные башни королевского дворца… Полотер с тряпкой, повара на кухне… Портьера… За портьерой паж бесстыдно задирает чью-то юбку… Снова кухня… Бальный зал… Девушки… Женщины… Какой галдеж!

«Примерьте, принцесса!» — зеркало донесло приглушенный обрывок разговора.

Принцесса…

Он прищурился.

Очаровательное юное создание, светлые кудряшки, круглые голубые глаза, пышное платье цвета бирюзы…

«Дивно, принцесса!»

Чьи-то руки водрузили на белокурую головку большую бархатную шляпку, голубую, нарядную, и на верхушке ее он разглядел декоративную лодочку под парусом.

Он стиснул зубы. Помните, чья кровь питает вас.

* * *

Шестнадцатилетняя принцесса Май отступила еще на шаг, тряхнула кудряшками и счастливо рассмеялась. Довольно улыбнулся шляпных дел мастер, благосклонно кивнули две портнихи, а горничная, с трудом удерживающая большое овальное зеркало, пробормотала под нос что-то одобряющее.

Бирюзовое с серебром платье облегало точеную фигурку принцессы мило и естественно, крохотные, расшитые драгоценностями туфельки дробно постукивали от радостного нетерпения, сияли ясные голубые глаза в дымке тончайшей вуали, а шляпа…

Шляпных дел мастер крякнул и в который раз удовлетворенно потер руки.

Шляпка маленькой принцессы Май обещала стать настоящим событием предстоящего шляпного карнавала. Изготовленная с замечательным искусством, она изображала бурю на море — поверх широченных полей гуляли голубые бархатные волны с кружевными барашками пены на гребешках; одна волна, самая высокая, вздымалась над тульей, приподнимая рыбачью лодочку под белым накрахмаленым парусом — крохотную, не больше табакерки. В лодочке боролся со стихией фарфоровый рыбак — присмотревшись, можно было сосчитать пуговицы на его куртке, терзаемой невидимым ветром. Когда Май покачивала головой, лодочка кренилась то вправо, то влево, колыхался парус, играли блестки на поверхности бархатного моря, и у всех захватывало дух от мужества фарфорового рыбака.

— Дивно, принцесса, — сказала горничная. Ее товарки — а в просторной гостиной их было видимо-невидимо — согласно закивали головами.

Маленькая Май совершенно не умела еще скрывать свои чувства — забыв, что принцессе приличествуют выдержка и достоинство, она принялась радостно и шумно кружить по комнате.

Сестра ее Вертрана, тоже принцесса, но двумя годами старше, усмехнулась снисходительно. Вертрана не уступала сестре в изяществе и миловидности, разве что кудряшки у нее были темнее, а нрав несколько серьезнее. Сейчас она примеряла восхитительное платье цвета чайной розы с маленьким бантиком на правом бедре, и длинные кружевные перчатки. На шляпе ее вели хоровод веселые поселяне — но не фарфоровые, а атласные, набитые ароматическими солями и расточавшие поэтому тонкий, изысканный запах, который вряд ли свойствен настоящим танцующим крестьянам.

— Я обожаю тебя, Верта! — Май, чуть не сбив с ног снующую вокруг сестры портниху, кинулась Вертране на шею и чмокнула ее в щеку так искренне, что фарфоровый рыбак едва не опрокинулся в бархатную пучину.

— Ах, Май, — и Вертрана снова снисходительно улыбнулась.

— Я обожаю тебя, Юта! — воскликнула Май и, оставив Вертрану, обвила руками шею своей самой старшей сестры, которая примеряла платье в углу возле дверей.

Та вздрогнула и отстранилась, одарив Май вымученной улыбкой.

Платье принцессы Юты было розовым, как младенец. Оно казалось коротковатым — подол болтался высоко над землей, открывая взорам большие, чуть косолапые ступни. Юта уставилась в зеркало тупо и мрачно — а из зеркала на нее тупо и мрачно взирала некрасивая долговязая девица, которой роскошное платье шло так же, как парчовый жилет балаганной обезьянке.

— Не сутультесь, принцесса, — деловито потребовала портниха.

Юта ответила ей тяжелым взглядом.

— Шляпку, ваше высочество, — почтительно предложил шляпных дел мастер.

Юта отвернулась.

Шляпка, впрочем, была совсем не плохая — она изображала поединок дня и ночи. Со стороны ночи мерцал черный бархат, усыпанный маленькими стеклянными звездами, со стороны дня — трепетал лоскутками розовый шелк, и над всем этим покачивались на ниточках золотое солнце с иголками-лучами и перламутровая пуговица-луна.

— Отвратительно, — сказала Юта.

Мастер обиженно захлопал глазами:

— Но, принцесса, это же одобренный вами эскиз! Все… все в точности…

Веселая конопатая горничная с пучком железных шпилек во рту уже крепила шляпку к жестким Ютиным волосам.

Юта метнула безнадежный взгляд в зеркало — теперь поля скрывали половину лица, коротенькая вуаль свисала с кончика острого носа, а большой тонкогубый рот под ее бахромой кривился в презрительной гримасе.

— Может, убрать вуальку? — предположила конопатая горничная.

Портниха прищурилась оценивающе, одернула подол пышного розового платья:

— Вуальку надо погуще… Совсем густую, понимаешь? И длинную, до шеи…

Смышленая горничная закивала, едва сдерживая смех. Или Юте показалось?

Снова подскочила принцесса Май, радостно всплеснула руками, принялась трогать и луну, и солнце, укололась о золотой луч, расхохоталась:

— Юта, это чудо! Как здорово, какое у тебя платье!

Маленькая Май была наивна даже для своих шестнадцати лет. Вертрана поглядывала на Юту издали, вздыхала и поправляла бантик на правом бедре.

Юта между тем вертела шляпку так и сяк, надвигала на лоб и натягивала на затылок, кусая губы и становясь от этого еще некрасивее. Горничные искоса переглядывались за ее спиной; ловя в зеркале их взгляды, она едва сдерживала злые слезы. Уродина. Как ни верти — уродина.

— Ваше высочество, — мягко начал мастер, но его дернули за рукав, и он растерянно замолк; кто-то в углу хихикнул тонко, на него зашикали сразу несколько голосов. Юта покраснела, как рак.

— А ты не горбься, Юта, — издали посоветовала принцесса Вертрана. — Не грызи губы, не морщи лоб и не кривись так — тебе не к лицу…

Сестра ее развернулась резко, как на пружине:

— Зато тебе к лицу… Тебе к лицу эта… это…

Она так и на придумала, что сказать дальше. Горничные зароптали удивленно, Юта повернулась на каблуках и выскочила из гостиной, хлопнув дверью.

Маленькая Май широко распахнула голубые глаза, которые тут же наполнились слезами:

— Зачем же… Портить себе праздник…

— И другим, между прочим, — негромко заметила Вертрана, снова поворачиваясь к зеркалу.

Три королевства существовали бок о бок вот уже невесть сколько веков, и, если верить летописям, войны между ними случались только дважды: первый раз, когда принц страны Контестарии похитил принцессу из соседней Акмалии и взял ее в жены без разрешения родителей, а спустя пару сотен лет второй раз — когда какой-то акмалийский жестянщик, подвыпив в трактире, оскорбил действием вертевшуюся под ногами кошку, которая, как известно, является геральдическим зверем королевства Верхняя Конта. В остальное же время три королевства сосуществовали тихо и мирно, время от времени заключая междинастические браки, так что все три королевских двора находились друг с другом в некотором родстве…