Легат - Андрей Посняков Страница 26

– Вот, – Юний протянул ему свиток, – беги на Виа Латина, найдешь дом префекта. Если самого префекта не будет, отдашь его заместителю, Луминию Гавстальду.

С поклоном взяв записку, скороход вышел. Быстро удаляясь, застучали сандалии.

Юний потянулся, встал и, выйдя из-за стола, взял с полки книгу, ту, что привез на «Борее» Илмар. Хорошая была книга, подарок Гая Феликса. Не из дешевых, свитками, а дорогая – из сшитых пергаментных листов, украшенная по переплету серебром и инкрустацией из опалов, с серебряными же застежками. Философский трактат Марка Аврелия «Наедине с собой», чтение полезное и в высшей степени поучительное. Положив книгу перед собой на стол, Юний с видимым удовольствием, знакомым каждому библиофилу, перелистнул страницу…

Почитать ему не дали. За дверью послышались вдруг чьи-то шаги. Явился посланец Гавстальда? Однако быстро…

– Кассий Фусс, милес грегариус, – заглянув, доложил стражник.

– Ага! – потер руки легат. – Пусть войдет.

– Боюсь тебя разочаровать, господин, – Кассий сконфуженно переминался с ноги на ногу. Старенькая лорика сегменатата его, явно великоватая, жалобно позвякивала сочленениями.

– Что, варвары отказались тебя слушать?

– Отказались, – легионер развел руками, – но… похоже, не все так плохо. Кажется, я заметил… Ой, нет, наверное, мне все-таки показалось…

Юний вдруг хохотнул:

– Под чьим ты началом, парень?

– Мой тессарий – Гай Каллист, уже почти ветеран.

– Наверное, строгий?

– Не то слово, господин легат… Ой! – Кассий неожиданно покраснел.

– Да, воинская служба отнюдь не легка, – улыбнулся легат.

– Я не ищу легкой службы, господин! – Юный легионер гордо расправил плечи. – Мой отец и мой дед верно служили Риму, и я тоже хочу быть достойным…

– Хватит, – Юний махнул рукой. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Давай рассказывай, что там тебе показалось?

– Значит, так, – собравшись с мыслями, Кассий приступил к пояснениям. – Я ведь не дурак и не стал предлагать этим людям побег сразу, лишь после, как подошли к эргастулу легиона, улучил момент, шепнул. И ничего не услышал в ответ. Однако потом мой напарник, Теренций, рассказывал кому-то из тюремщиков, что пленных варваров затравят дикими зверями на арене строящегося цирка…

Юний в отчаянии схватился за голову:

– Ну, сколько раз нужно всем говорить – то, что строится недалеко от форума Максимина, вовсе никакой не цирк, а театр! Там будут вовсе не гладиаторские бои, не казни и тому подобные кровавые игрища, а песни и пантомимы, комедии и драмы! Софокл, Анаксагор и прочие. Так что там дальше?

– Комедии и драмы – это здорово! – завороженно произнес Кассий. – Я ведь грамотен и с удовольствием бы сходил посмотреть…

– Ты о варварах, о варварах говори! – поторопил Рысь. Чем-то нравился ему этот парень: хоть и немного несуразен, зато умен, и, видно сразу, из тех, для кого величие Рима вовсе не пустой звук. Впрочем, не такая уж и редкость даже по нынешним смутным временам.

– Так вот, тот, пожилой, про зверей понял! – наконец закончил воин.

Юний усмехнулся:

– С чего ты это взял?

– А с того, что он встрепенулся и эдак злобно зыркнул на Теренция. А молодые никак не прореагировали. Да я бы и пожилого не заметил, если б не присматривался специально.

– Значит, тот все ж таки понимает латынь.

– Точно понимает, клянусь Юноной и Тюром!

– Странные у тебя клятвы, – вскользь заметил Рысь. – Наверное, долго служил в германских провинциях?

– Недолго, но служил. Сам цезарь Максимин призвал нас из Рима!

– Знаю, знаю. Можешь идти, благодарю за службу.

Повернувшись на пятках, Кассий вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Кажется, честный малый. Побольше б таких. Однако где же, интересно, нечестный? Пора бы уж ему и объявиться, время-то – к вечеру.

Юний снова распахнул книгу… И снова не смог почитать. На этот раз явился ожидаемый нечестный парень, тот самый «юрист», что был направлен в спецотряд при префекте, коим командовал Луминий Гавстальд, знаменитый охотник из хавков.

– Рад видеть тебя, Табиний, – завидев лукавое лицо пройдохи, улыбнулся легат. – Как, не надоела еще честная служба?

– Что ты такое говоришь, господин? – Табиний улыбнулся самой простецкой улыбкой. Непонятные – то ли зеленые, то ли карие – глаза сузились в щелки. – Я всегда честен, как и любой истинный римлянин.

– Ну, не щурься, не щурься. – Юний закрыл книгу. – Есть к тебе одно дело… впрочем, даже, пожалуй, два. Сейчас… да-да, вот прямо сейчас… пойдешь в таверну Авла Папирия. Знаешь такую?

– Да кто ж ее не знает? Хозяин – из бывших матросов, тот еще хмырь.

Таверна Авла Папирия располагалась на первом этаже доходного дома, Папирию же и принадлежавшего. Двухэтажное здание по внешнему виду ничуть не напоминало римские доходные дома-инсулы: во-первых, было сложено не из кирпичей, а из сосновых бревен, более подходящих к местным условиям, во-вторых, насчитывало всего два этажа, в-третьих, в каждой комнате имелась обмазанная глиной печь, иначе б все постояльцы просто-напросто вымерзли бы суровой зимой. На просторном заднем дворе располагались летняя кухня, домик для слуг и прочие хозяйственные постройки. Там же имелся и запасной выход, впрочем, и ограда была не очень-то высока, в случае нужды вполне можно перепрыгнуть.

Внимательно осмотрев таверну и прилегающие к ней места, Табиний нацепил на лицо простоватую улыбку и, пригладив руками волосы, вошел в заведение. Мария он увидел сразу – еще бы не узнать одного из телохранителей легата, да и народу пока что было мало. Охранник в полном одиночестве сидел за дальним столом, со смаком поедая жареную рыбу, коей перед ним стояло аж целое блюдо. Хлеба, правда, не имелось – а его сейчас ни у кого не имелось, не сезон, – зато было вино, настоящее, не так давно привезенное на вернувшемся из Германий «Борее». Судя по наличию вина, заведение Папирия относилось к числу приличных, что в общем-то Табиний знал и раньше. Потому и оделся соответственно – желтого цвета коллобий (короткая нижняя туника) из тонкой ткани, поверх – длинная далматика, синяя, с широкими, украшенными золотистой каймой рукавами. Не то чтобы изысканно, скорее – плебейски, да зато богато… нет, не богато, а так, создавая видимость богатства. И цвета были слишком яркими, и кайма на рукавах – слишком широкая, так что наметанный глаз с ходу мог угадать в обладателе сего наряда недавно разбогатевшего вольноотпущенника, какого-нибудь владельца мастерской или подрядчика. С одной стороны, не велика птица, а с другой – деньжата у человека водятся: далматика хоть и вызывающе плебейская, да сотню сестерциев, пожалуй, стоит, уж никак не меньше. Почему б такому посетителю не оказать почет? Ну, не ему конкретно, а его деньгам…

Авл Папирий – низкорослый, с круглым бритым лицом и редкими седыми патлами – с поклоном приветствовал посетителя: