Проклятие темных вод - Пенни Хэнкок Страница 26

— Жил когда-то на свете пятнадцатилетний мальчик. Как и я, у берега Темзы. Только у мальчика не было дома, и бедняга зарабатывал гроши, собирая то, что выбрасывал на берег прилив. Дважды в день, когда начинался отлив, он спускался к берегу на поиски. Собирал все, что находил. Кости утопленников, деревяшки, железный лом. Иногда — крайне редко — попадалась монетка или драгоценность. Вместе с мальчиком работали друзья. Многие из так называемых грязекопов тонули. Застревали в прибрежном иле и, когда начинался прилив, оказывались в ловушке. Безжалостная стихия смывала тела в реку.

Секунду я молчу. Вижу, Джез почти заснул, но хочу закончить сказку. Эта история довела меня до слез. Глотаю, вытираю глаза тыльной стороной ладони…

— Так вот, мальчик этот, Эдмунд, — продолжаю я, — ему удивительно повезло. Он нашел медальон с портретом королевы Виктории, подумал, что это ее вещь, и решил вернуть находку королеве. Пришел во дворец, но стража не впустила бродягу в грязной, рваной одежде и найденных на берегу башмаках не по размеру. Шустрый, сообразительный Эдмунд и не подумал сразу сдаться. Он забрался по стене дворца, разбил окно и влез через него. Отыскал королеву в спальне: ее величество лежала на кровати, словно поджидая гостя. Королева тогда все еще скорбела по принцу Альберту и несколько месяцев почти не выходила из своей комнаты. Эдмунд вручил ей медальон. Виктория попросила его присесть рядом и поведать о себе. Впечатлившись рассказом Эдмунда и преданностью мальчика, королева в первый раз за много месяцев, а то и лет забыла о своем горе. Она увидела чистую душу за лохмотьями и грязью. Отвага и бескорыстие бедняка раскрыли ей глаза: королева вдруг поняла, как важно радоваться жизни.

Замолкаю. Джез пошевелился. Его веки чуть дрожат, легкая улыбка играет на губах.

Почти три часа ночи.

— Джез… нам пора. Ты должен встать и идти со мной. Джез…

Лицо парня оживает, но сам он все еще сонный и ничего не понимает; руки-ноги тяжелые и болтаются, как у куклы. Помогаю мальчику надеть кожаную куртку, а сверху — большущий анорак Грега, чтобы защитить от дождя. Спускаемся по лестнице; я поддерживаю его под локоть. В прихожей велю Джезу натянуть капюшон и идти рядом. Открываю дверь; выходим во двор. Я веду его в ночь.

— Ммм… Воздух! — радуется мальчик; речь его не совсем разборчива. — О, спасибо тебе! Спасибо…

Джез очень долго не был на свежем воздухе и сейчас вдыхает глубоко, с жадностью. Пахнет водорослями. Люблю эту аномалию реки: привкус соли, которую она приносит из дельты, напоминает о безбрежных океанах. Океаны эти несут реке грузы с других материков: рыбу в «Биллингзгейт», шелка в Ист-Энд, специи, фрукты и овощи, кофе, табак, хлопок, чай и сахар. Темза щедро отдает и с жадностью забирает. Я всегда ценила ее по достоинству.

Джез смотрит на меня.

— Ну, пока! — бормочет. — Спасибочки. Если был порой нерадивым — простите. Еще раз благодарю за приют.

Я веду его через внутренний дворик к двери в стене. Нервы на пределе. Если парень вдруг рванет наутек, когда мы будем уже за стенами Дома на реке, у меня не хватит сил ему помешать. Остается только полагаться на его временную заторможенность и вновь обретенное доверие ко мне. Хотя не по себе от мысли, что мальчик верит, будто я собираюсь отвезти его домой. Мне не нравится обманывать Джеза. Я старалась не лгать, почти все это время и нужды-то не было. Он верил, во что хотел.

Я соврала Кит в то лето, когда мы с Грегом перестали разговаривать. В лето великого молчания. Грег так наказал меня за фригидность. Этим я с дочерью не могла поделиться. Легче было сказать, что папочка потерял голос, чем признаться, что он отказывается говорить со мной и, само собой, с Кит. Я поступила так, чтобы защитить девочку.

И сейчас я не стану разубеждать Джеза — пусть думает, что мы едем домой. Его тоже нужно защитить. Веду мальчика по переулку. Почти горизонтально летящие капли дождя стегают по лицу. В лужах отражаются оранжевые фонари. Рядом нетерпеливо вздыхает река. Под угольным причалом так темно, что рука Джеза тянется к моей. Беру парня за руку, и он даже не пытается вырваться. Его ладонь доверчиво лежит в моей. Так в холодную ночь мы и подходим к дверям гаража.

— Ваша машина здесь? — спрашивает он, когда вставляю ключ в замок.

Я не отвечаю.