Malaria - Андрей М. Мелехов Страница 26

— На асфальтовой дорожке в военном городке встречаются два майора. Прошли, не отдав чести друг другу. Тут же поворачиваются и давай: «Ты чего мне честь не отдал? А ты чего? А я майор! А я тоже майор! А мне тридцать лет! И мне тридцать лет! А у меня жена! И у меня жена! А я в академию поступил! И я поступил! А у меня по боксу первый разряд! А у меня по борьбе! А я вешу восемьдесят кило!». И тут — бах! Второй майор замолчал и первому честь отдает! Тот опешил и спрашивает: «Ты чего?». А второй и отвечает: «А я ровно на двести грамм легче тебя! Потому что я на тебя хер ложил!».

Лежавшие на ослепительно белом песке Галя и Олег искренне рассмеялись над еще не самым пошлым военным анекдотом. Пока Лейтенант смущенно морщился, а Рома оглушительно ржал, обнажая прекрасные зубы, Татьяна молча встала и пошла к медленно набегающим волнам. Наш герой подавил в себе инстинктивный порыв немедленно подскочить и, как загипнотизированный, пойти вслед за нею.

— М-да, — философски заметил Рома, — будто в военных городках и не жила! Словно большевики ее из Смольного выгнали! Прямо в купальнике!

— Не приставай к девочке! — вступилась Галя, сидевшая упираясь руками в песок. — Ей еще и восемнадцати нет! И слава Богу, что отец толковый, вовремя в Москву перебрался! Не то что мой благоверный — полжизни по Союзу таскается!

Опытный Рома тут же оценил и игривый тон, и не совсем почтительное упоминание «благоверного», и слегка расставленные крепкие ляжки офицерской жены.

— А не искупаться ли и нам? — Рома выпрямился во весь свой почти двухметровый рост и протянул Гале крепкую руку.

Судя по лицу жены Семеныча, на котором вдруг появилось обреченно-покорное выражение уже принявшей внутреннее решение самки, Лейтенант мог смело поспорить, что рыцарский жест богатыря-блондина не останется без ответа. К сожалению, спорить было не с кем. Рома рывком поднял бойкую хохлушку (так, что она, кокетливо ойкнув, на мгновение прижалась к нему жаркой грудью в цветастом купальнике), и они направились к океану, вполголоса о чем-то беседуя. Судя по смущенно-смешливому тону Галины, они не поднимали ни тему уверенно набиравшего темп процесса ядерного разоружения, ни, уж тем более, перспективы решения жилищной проблемы в СССР к 2000 году.

— Смотри, как она бедрами восьмерку пишет! — цинично прокомментировал Олег, подставляя палящему африканскому солнцу бледный живот и наблюдая за быстрой трансформацией Гали из тридцатилетней матроны с явными признаками двух успешно прошедших беременностей в призывно виляющую еще аппетитным задом девчонку-шалопайку.

Лейтенант хмуро промолчал: он хорошо относился к Семенычу и не одобрял пляжного флирта жены старшего по званию коллеги. Навстречу завизжавшей вдруг Гале, влекомой в зеленые волны амбалом Ромой, вышла накупавшаяся Таня. Она с удивлением посмотрела на взбесившуюся от жары старшую подругу, слегка пожала плечами и вернулась к двум переводчикам, с удовольствием поглядывающим на ее быстро смуглеющую фигурку. Она, в свою очередь, внимательно посмотрела на Лейтенанта, провела прохладной ладонью по его плечу и плавному изгибу бицепса и озабоченно сказала:

— Молодой человек, по-моему, вам пора в тень!

Тот, тоже подозревавший, что к вечеру может покрыться волдырями, испытал новый приступ счастья: солнечная волшебница заботилась о его здоровье! Ради этого он был готов обгорать на солнце каждый день!

— Вот только чего-чего, а тени здесь нет и в помине! — ответил за своего товарища Олег.

Со стороны океана донеслось призывное повизгивание Галины, вокруг которой, как акула; кружился явно дающий волю рукам Роман. Раздался громкий звук захлопывающейся автомобильной двери: это Антилопа, окончательно расстроенный чужими успехами, сел покурить в раскаленном, как сковорода, «мерседесе».

Часам к шести утомленные солнцем, пивом и океаном граждане страны, без особого толка занимающей одну шестую часть суши, погрузились в свой уродливый, но честный автобус и направились в миссию. Галя целомудренно села на одиночное сидение недалеко от водителя. Наглый ловелас Роман устроился напротив нее. Он не стал надевать тенниску и всю дорогу смущал вспомнившую юность дамочку своим мощным торсом и неугасаемой эрекцией, демонстративно проявлявшейся под его спортивными брюками. Роман, не отрываясь, пристально смотрел на пойманную в сети его мужского обаяния фемину. Галя старалась делать вид, что не замечает этого бесстыжего красавца арийского происхождения, и постоянно одергивала коротенький сарафанчик, с трудом скрывавший ее вполне еще аппетитные бедра. И то, и другое удавалось плохо: время от времени Галя, упорно разглядывавшая унылые пейзажи за открытым окном, не выдерживала, бросала короткий взгляд на уже мысленно овладевшего ею ухажера и смущенно улыбалась. Лейтенант, Таня и Олег с любопытством следили за сей незамысловатой любовной игрой. Насмотревшись, Олег рассказал очередной анекдот:

— В двухместное купе спального вагона садятся молодая девушка и «лицо кавказской национальности». Кавказец тут же молча уставился на свою соседку. Той, естественно, стало не по себе, но говорить ему что-либо она не стала. Так они и сидели: девушка глядя в окно, а кавказец — пожирая ее горящими от страсти глазами. Но вот наступил вечер, пора ложиться спать. Девушке, разумеется, захотелось переодеться, и она наконец решилась обратиться к своему соседу с просьбой покинуть купе на какое-то время. Но не успела она вымолвить «Простите, не могли бы вы…», как кавказец зарычал: «Конэчно, хочу!!!».

Лейтенант рассмеялся: анекдот был, что называется, «в точку». Таня не присоединилась к мужскому веселью. Галя вдруг покинула свое место, решительно подошла к нашим друзьям и, сев рядом с Татьяной, притворно сердитым и абсолютно счастливым голосом прошептала:

— Нахал!

Когда автобус, натужно рыча страдающим от возраста, металлических болезней и жары двигателем, наконец въехал в ворота миссии, хранившая в течение поездки молчание Таня вдруг наклонилась к собравшемуся выходить Лейтенанту и прошептала на ухо:

— На ночь я вас намажу простоквашей! Я, как знала, сегодня в столовой выпросила!

Перегревшийся на солнце Лейтенант не сразу понял смысл сказанного. Жаркая волна крови прошла по его телу и ударила в голову. Его хватило только на то, чтобы просто кивнуть в ответ.

— Но сначала — в зоопарк! Проведаем Машеньку и Степана! Надеюсь, не возражаете?

Никаких возражений у Лейтенанта, разумеется, не возникло. Зато, пожалуй, в первый раз со времени первой встречи, у его пока чисто романтического чувства проявилась новая грань. Это было не животное желание уже познавшего женщин двадцатипятилетнего самца. Не напоминало то, что он чувствовал, и неожиданную страсть к красивой девушке, появившуюся у пресытившегося сорокалетнего мужчины. Когда молодой офицер представил себя наедине с Татьяной, размазывающей по его обгоревшему телу прохладное скисшее молоко, он вдруг почувствовал в себе сладкое предвкушение самого чудесного мига юношеской любви — первого поцелуя.

* * *

Уже на подступах к «зоопарку», который и здесь, в военной миссии Луанды, находился возле кунга с радиорелейной станцией связи, стало понятно, что происходит что-то неладное. Таня и Лейтенант еще издалека услышали крики и приглушенную ругань. Когда они приблизились к охранявшему миссию броневику, то сразу поняли, что этот шум и суету вызвали Маша и Степан. Привезенная из Уамбо мартышка, обладавшая природным талантом к развязыванию узлов, помогла себе и своему новому другу — суровому и невозмутимому самцу Степану — освободиться от пут. После этого двое приматов не нашли ничего более интересного, как пробраться через открытый боковой люк в БТР и запереться изнутри. Лейтенант и Таня подошли к камуфлированной зелеными, бурыми и желтыми пятнами бронемашине в тот момент, когда начальник радиостанции пытался, прислонив рот к бойницам, ненатурально ласковым голосом взывать к совести спрятавшихся там обезьян. Как можно догадаться, получалось это у пожилого старшего прапорщика не очень хорошо: