Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец Страница 26

– Мы в равном положении, – сказал мечник, угрюмоглядя Дафне в центр лба. – Меф не знает, кто он. Варвара не знает, кто я.Баш на баш! Идет?

– А кто вы? – озадачилась Даф.

Арей напрягся.

– А, ну да, бывший начальник русского отдела!

– Не нарывайся, светлая! Для нее я богатый мужик,который от кого-то скрывается.

– А-а…

– Теперь о вас с Мефом: как вы здесь очутились?

– Случайно, – начала объяснять Даф. –Понимаете, собака украла курицу, а мы как раз были рядом и…

Арей нетерпеливо дернул головой. Чувствовалось, что слушатькудахтанье про петушков и курочек он не расположен.

– Допустим, все так и было. Чем бредовее объяснение –тем ближе к правде. А теперь совет: как вы нашли дорогу сюда – так ее ипотеряйте. Если хотите жить, отмотайте память на полтора метра назад и пуститеее по новому руслу!

Даф кивнула, понимая, что спорить с Ареем не в ее интересах.В конце концов, не он свалился им на голову, а они ему. Мечник смягчился и сусмешкой добавил:

– Можешь считать, что у нас в подземном переходеоткрылся дополнительный офис мрака. И вам, светлым, путь сюда заказан. Встарый-то офис меня теперь небось и не пустят.

– За что Лигул вас так? – спросила Даф. – ЗаМефа?

Арей поморщился.

– Не только. Наш карапузистый наполеончик собираетсявсе тут зачистить. Россия с точки зрения мрака самая неблагополучная страна,которую надо срочно пустить по западным рельсам. До нормального цивилизованногомира, который выращивает мраку эйдосы послушно, как свинья сало и щетину, намеще скатываться и скатываться. Этот дурачок не понимает специфики России!Русских можно задавить только жиром и собственностью! Никакое внешнее давлениетут не поможет!

– Что, правда? – обрадовалась такому признаниюДаф.

К Арею – мрачному, неустроенному, ночевавшему в подземномпереходе – она внезапно стала испытывать сложные чувства. Из-под недоверияпробились жалость и симпатия. Все-таки на Большой Дмитровке он был на своемместе, а тут…

– А если скинуть Лигула! – наивно предложила она.

Арей осклабился.

– О, советы по обустройству мрака! Что я слышу,светлая? Надеюсь, они согласованы с твоим непосредственным начальством?

Дафна смутилась.

– Лигул же обнаглел! Наверняка многим из бонз мрака онне нравится. У вас же есть друзья, – сказала она, следуя принципу: еслисел в лужу – не признавай это и греби дальше.

– И кто эти таинственные друзья? Не познакомишь? –заинтересовался Арей.

– Вильгельм или Барбаросса? Нет? – наобум назвалаДафна. – Они же уважают вас и вообще Россию!

Смех Арея был похож на чих. Дафна даже дернулась.

– Вильгельм и Барбаросса уважают меня? Любят Россию? Скакого дуба надо рухнуть, чтобы нести такую чушь? Да если б существовал такойбольшой кирпич, которым можно было всех нас разом прихлопнуть и при этом неслишком навредить экологии, они бы нас прихлопнули и преспокойно любили дальше.

– А Мамзелькина?

Услышав о Плаховне, Арей мимолетно задумался, после чего сиронией произнес:

– Аида-то? Товарищ-то она, конечно, надежный. Но с нейзакон такой: дружить дружи, а на длину косы не суйся!

Дафне казалось, что, разговаривая с ней, Арей рассматриваетее недоверчиво и одновременно насмешливо. Чем дальше, тем больше становилосьэтой затаенной насмешки. Точно он видел что-то, чего не видела она. Прищуренныемедвежьи глазки утратили объем и казались плоско залепленными черной бумагой.Ни блеска, ни выражения. Дафне стало жутко.

– А знаешь, что я скажу тебе, светлая?.. – спросилон внезапно.

– Да?

Но мечник уже, передумав, мотнул тяжелой головой.

– Да ничего. Меньше знаешь – меньше мучаешься.

Вспомнив об этом сейчас, Даф вздрогнула и прижалась лбом кстеклу. Снаружи, совсем близко от ее глаз, наискось бежали дождевые слезы. Еслибы не размытые круги фонарей и разноцветные пятна окон, казалось бы, что иМосквы никакой нет. Есть только рельсы и несущийся по ним вагон.

Трамвай покачивало. Желтые зонтики входили и выходилибесшумно, как роботы. Даф повернула голову и, касаясь холодного стекла уже нелбом, а виском, закрыла глаза. Ей казалось, что всего на минутку.

Когда она вновь их открыла, вагон продолжало болтать. Дафнане сразу заметила, что что-то изменилось. Все же через минуту в глаза ейбросились кое-какие несуразности. Первое: огни за окном исчезли, как если быони выехали из города, что с трамваем невозможно. Второе: пропали желтыезонтики и вообще все пассажиры. Третье: куда-то запропастился Депресняк. Егокомбинезон лежал у Дафны на коленях аккуратно сложенный. Получалось, что кот нетолько разделся, но и бережно упаковал свое барахлишко. Четвертое: вагонпокачивало не из стороны в сторону, а сверху вниз. Пятое: как-то слишком долгоне было остановок.

Удивленная Дафна встала и открыла раздвижное окно. В вагонснаружи ворвался и засвистел упругий ветер. Щурясь, Дафна высунулась и увиделамножество спутанных сизых полотенец. Полотенца, наложенные друг на друга, каквафли в торте со сгущенкой, слабо шевелились, легко расплываясь и теряяочертания.

«Тучи!» – с трудом узнала Даф. Опустив взгляд, она увидела междукипами полотенец неровное шершавое одеяло, по которому ползла сверкающая змея.Если присмотреться, можно было разглядеть на змее отдельные скользящие чешуйки.

«Шоссе! Машины!» – сообразила Даф, испытывая заторможенныйвосторг узнавания. Сомнений больше не оставалось: трамвайный вагон мчался понебу где-то в ближнем – а то и не ближнем уже – Подмосковье.

Даф хотела было закрыть стекло, когда нечто, сложив крылья,метнулось в него. Повисло на ней и жалобно мявкнуло со звуком старой двернойпетли. Это был Депресняк, холодный и мокрый. В складках его крыльев хрустелледок. Все говорило о том, что кот, истосковавшийся по полету, отсырев в тучах,поднялся невесть на какую высоту и там обледенел.

Вооруженная котом и извлеченной из рюкзака флейтой, Дафнастала пробираться по прыгающему салону к кабине водителя. Разгадка, по всемпризнакам, скрывалась именно там. За занавешенным стеклом угадывались острыеузкие плечи и голова с высокой прической, как у старых фрейлин.

Прическа эта кое-кого напомнила Дафне, и она поспешиласпрятать флейту. Если в кабине сидела та, о ком она подумала, флейтой ее лучшебыло не дразнить.