Вожак для принцессы - Вера Чиркова Страница 26

– Потому что мой собственный дом меня разочаровал, – с глухой болью произнес магистр, сразу теряя всю воинственность, – когда мне понадобилась помощь, все, кто имеет там власть, оказались трусами, думающими только о собственной шкуре и собственном благополучии.

– Унгердс… – теперь я схватил за руку попытавшегося встать со стула магистра, – не нужно…

– Вспомни, теперь у тебя есть мы, – встал с другой стороны неведомо откуда взявшийся Таилос, – и все будет хорошо. Ты же знаешь… я слово держу.

Не представляю, чего там пообещал медведь хозяину, но дроу постарался взять себя в руки и через полминуты смотрел на сородичей так же холодно, как и раньше.

– Останься, – попросил я Таила, – я все равно собирался им все сказать.

– Как хочешь. – Он спокойно ухватил стул и придвинул к нашему столику, – но если ты еще не готов… если тебе слишком больно… не заставляй себя насильно. Его величество немного потерпит.

– А ты… – правитель явно не привык, чтоб про него говорили в таком тоне, – кто такой?

– Это мой папа! – Оказывается, ведьмочка нагло нас подслушивала и сейчас стояла рядом с сидящим медведем, положив руку ему на плечо.

– Но, ваше высочество… – слегка стушевавшись, запротестовал Гуранд, – ваш папа… Хендвард ди Бангарит дель Гразжаор.

– Мой папа – Таилос, он меня воспитывал, – отрезала без малейшего колебания бастарда. – А тот… просто родитель-любитель.

Маркиз громко закашлялся, поперхнувшись чаем, да и остальные дроу дружно покраснели и сделали вид, что ничего такого не расслышали. Ну надо же какое у них воспитание… суровое. А еще по три жены имеют… как-то все это странно, на мой взгляд.

– Ну хорошо, – наконец выдавил Гуранд, – мы готовы признать важную роль господина Таилоса в вашей судьбе. Но сейчас разговор о другом, и, если маглор Иридос не желает сообщить нам ничего… особо важного, перейдем к другому вопросу.

– Почему же, желаю, – пожал я плечами, ничуть не сомневаясь, что они все равно уже в курсе, – но начну, как говорит мой советник, с начала. Все знают, что из Тушера мы убегали тайно, и поскольку я боялся, что люди Даверлиса будут поджидать нас на дороге, мы втроем поехали по контрабандистской тропе.

– Извини… – мягко перебил маг, – кто был третьим?

– Ганик, слуга. Нам не повезло, вскоре напала большая стая волков и оборотней. После боя с магами, у меня был неполон резерв, а вожаком оборотней оказался сильный ведьмак. Он сообразил по моим заклинаниям, что я слаб, и решил заполучить нового бойца. Вот и швырнул изменяющее проклятье.

– Оно же снимется, – снова не выдержал Гуранд.

– У него оно оказалось смешано со сном… а я устал и был почти пуст, – хмуро признался я, – поэтому уснул прямо на лошади. Мэлин нашла в стороне от дороги избушку и три дня поила меня зельями… но она не знала про проклятье, и оно закрепилось.

– Подробностей не нужно, – предупредил Унгердс, и я понимающе кивнул, сам знаю, магам только намекни, сразу побегут экспериментировать.

– А потом он нас догнал. Уверен был, точнее, чуял, что проклятье сработало. И предложил вступить в стаю. Но я принял бой и победил.

– А стая? – не понял дроу, явно что-то слышавший про эти обычаи.

– А стая – это мы! – ослепительно и клыкасто улыбнулся Таилос и тихонько рыкнул, превращаясь в медведя.

Чего это он, не понял я, оглянулся и остолбенел. Из кухни, из столовой, гостиной, из всех дверей и с лестниц, мягко ступая, подходили оборотни. Волки, медведи, пантеры и барсы, рыси и дикие коты… великая пентаграмма, да сколько же их у нас! Люди тоже пришли, но в основном женщины, и держались позади.

– Что? – не сразу пришел в себя Гуранд. – Все они в его стае?

– Здесь еще не все, – небрежно махнул сородичам Таилос, и стая исчезла, – еще отряд Кахориса и подопечные Рэша.

Я только согласно кивнул, Кахорис вел к нам молодых оборотней, а Рэш отправился вместе с детьми и самыми слабыми оборотнями наводить порядок в поместье. К тому же, судя по словам Таила, и старая ведьма направлялась к нам, а вот куда делась Орисья, я боялся даже спрашивать, хотя очень хотел с ней встретиться.

– А… – замялся повелитель, не решаясь высказать невероятное предположение, но Унгердс догадался сам:

– Я тоже в стае. Иридос назначил меня советником.

– Я тоже, – легкомысленно фыркнула ведьмочка из своего угла, – раз все родственники в стае.

Гуранд попытался открыть рот, чтоб что-то спросить, но передумал и плотнее стиснул зубы. Видимо, не был готов переварить сразу столько шокирующей информации.

– А какие у вас еще были вопросы? – подождав достаточно, чтоб не казаться назойливым или невежей, осведомился я у мрачно жующего пирожок Гуранда.

– Я хотел узнать, как вы решили судьбу Даверлиса, – нехотя буркнул маг и искоса поглядел в сторону, где сидели маркиз и Мэлин.

– А действительно, – вспомнил я про воинственного дроу, и не услышал в собственной душе привычной злобы, поднимавшейся при упоминании этого типа, – как мы решили его судьбу?

– Никак, – пожал плечами Таилос, – ждали, пока ты проснешься.

– А сам-то он уже проснулся?

– Да, – коротко сообщил медведь, выразительно кивнул кому-то из сородичей и тоже посмотрел в сторону ведьмочки.

Этот взгляд послужил для нее каким-то сигналом. Мэлин встала со стула и подошла к нашему столику.

Маркиз как приклеенный топал за ней, старательно строя на лице счастливое выражение.

Плохой из него комедиант, вздохнул я про себя и, сообразив, что оборотни сейчас приведут Даверлиса, предложил маркизу самым учтивым тоном:

– Может, придвинете второй столик и присоединитесь к нам?

Только на один краткий миг в глазах жениха мелькнула неизбывная тоска, а уже в следующую секунду он со своей идиотской улыбкой подвигал столик и ставил для Мэлин стул.

– Доброе утро.

Услышав этот бесцветный, отрешенный голос, я сразу забыл про ведьмочку и странного жениха и, сдвинув шапочку, уставился на пленника. Ущербная пентаграмма, не хотел бы я когда-нибудь оказаться на его месте. Маг ощущался как потерявший всякий вкус к жизни старик, разлюбивший в один день и солнце, и море, и цветы.

– Назови свое имя, род и дом, – строго приступил к официальному допросу Унгердс, и мне пришлось его перебить:

– Не нужно.

Все заинтересованно уставились на меня, и пришлось спешно искать слова, чтобы доходчиво и негрубо объяснить им, почему все эти сведения потеряли всякий смысл. В задумчивости я откинулся на спинку стула и ощутил, как артефакт плотнее прижался к телу, обдавая робким теплом даже сквозь ткань рубахи. Машинально глянув на него, провел пальцем по напоенным магией камням и внезапно четко осознал, что теперь можно никому не объяснять мотивы своих действий… если я сам уверен в собственной правоте.