Пираты. Книга 4. Охота на дельфина - Игорь Пронин Страница 26

— Что делать? — задыхаясь, спросил Алонсо. — Отступать к корме?

— За мной иди! — приказал Кнут. — Только не отставай! На кону наши души, которых заждался Сатана!

Боцман схватил палаш и побежал к носу. Здесь англичане почти добились победы и постепенно теснили команду О’Лири от фок-мачты. Кнут не стал ввязываться в бой. Вместо этого он, не сбавляя скорости, прорвался сквозь строй врага в самом слабом месте, лишь отражая удары. Бегущему следом Диего и вовсе не пришлось пускать в ход саблю.

Оказавшись за спинами противников, Кнут воткнул палаш в палубу и выхватил пистолеты.

— Прыгай на фрегат, я прикрою!

Диего лишь на миг замедлил бег. Оказаться одному на неприятельском фрегате совсем не хотелось, но сейчас он чувствовал себя членом команды и готов был на все ради спасения своего корабля. Он зажал саблю в зубах, не заметив пореза губы, оттолкнулся сапогом от фальшборта и сумел зацепиться за шкот. К нему тут же кинулся какой-то матрос, намереваясь сбросить в воду, но Кнут был начеку и всадил ему в живот пулю. Диего вскарабкался на бак. Услышав, как кто-то еще старается, пыхтя, забраться на борт, Диего оглянулся. Это, к удивлению аббата, оказался Фламель. Не без труда Алонсо втянул француза наверх. Не успел он перевести дух, как был вынужден отражать атаку одноглазого пирата с топором. Когда ему удалось дотянуться клинком до горла головореза, рядом уже стоял Кнут.

— Надо продержаться! — проревел боцман и пошел вперед, к мостику, нанося налево и направо богатырские удары палашом. — Помощь близко!

За спиной Кнута пристроился Фламель, и переводивший дух Диего поразился, насколько умело действовал толстяк. Он то отражал удары, защищая боцмана, то совершал короткие контрвыпады, раня противников и заставляя их отступить. Случайно аббат посмотрел налево и увидел тех, про кого успел позабыть. К двум сцепившимся кораблям шел барк, он был уже близко, и Диего рассмотрел у штурвала Тихого Томазо. Барк благоразумно подкрадывался с кормы, держась подальше от ощетинившегося пушками борта фрегата. Арагонцу бросилось в глаза название барка: «Триумф».

Воодушевленный, Алонсо врубился в гущу схватки. С борта «Монморанси» уже перескакивали обратно британские пираты, спеша на защиту своего корабля. Еще с минуту продолжалась сеча, а потом заговорили пушки «Триумфа». Барк обстрелял корму фрегата. Английский капитан, замысловато выругавшись, дал команду всем возвращаться. Застучали топоры — англичане сами рубили тросы и багры, связывавшие два корабля. Подал звонкий голос и О’Лири. Алонсо расслышал: не преследовать, не ввязываться в новую драку.

— Уходим, уходим! — закричал боцман Фламелю и аббату. — Быстрей!

Им не мешали, бой внезапно кончился. Алонсо с товарищами вернулись на «Монморанси» и сразу угодили в объятия товарищей.

Диего сделал вывод — морские сражения так же переменчивы, как и морская погода. С барка дали еще один залп, после чего фрегат отвалил и заскользил по воде прочь.

— Может, поговорим?! — по-английски прокричал капитан Джеймс своему коллеге. — Насчет барка и команды, а?

— Убирайся ко всем чертям, О’Лири! — хрипло ответили ему. — Сегодня удача с тобой, а завтра я заткну этот вшивый барк тебе в ирландскую глотку!

— Прежде лопнет твоя английская морда, старый ты бульдог! — О’Лири от души веселился. — Увидимся, Стивенс, если прежде тебе не выпустит кишки какой-нибудь юнга! Ты уже не годишься в капитаны, ты потерял хватку!

Команда «Монморанси» ликовала, преследовать противника никто не собирался. Немного успокоившись, Алонсо зашел в каюту и без разрешения капитана открыл бутылку вина. Сегодня все они могли погибнуть, но вместо этого обзавелись еще одним кораблем. Победа! Прихлебывая прямо из горлышка, арагонец вернулся на палубу и обнаружил, что туда уже выкатили бочонок рома. Еще один готовился принять пришвартовавшийся барк. О’Лири, блаженно улыбаясь, стоял на мостике и полировал платком лезвие сабли.

— Так это оказался ваш знакомый? — Аббат протянул капитану бутылку. — Странно, что вы раньше не назвали его имени.

— Так он все время отворачивался и надвигал шляпу на глаза. Старый мерзавец Стивенс! Я когда-то ходил под его флагом, да и Кнут тоже.

— Мы бы сразу его узнали, будь он на «Бонавентуре», но этот фрегат никогда не видели, — пояснил Дикобраз.

— Ага, — кивнул хлебнувший вина капитан и утер губы рукавом. — Уж потом смотрю — много знакомых харь ломится на мой корабль! Это им даром не пройдет, или я не О’Лири. Мы только убитыми потеряли пятерых.

— Всего? — не удержался от вопроса Алонсо. Ему казалось, что жертв боя должно быть в три раза больше. — Простите, я хотел сказать…

— Я понял, — кивнул ирландец. — Увы, будет больше. Четверо, скорее всего, не доживут до рассвета. Проклятье, и крепко же он в нас вцепился! Если бы не Томазо на барке, Стивенс сумел бы зажать нас на корме. Но удача с нами!

— Слава удаче капитана О’Лири! — закричал Дикобраз, поднимая чарку рома. — Пьем за победу!

Пока команда ликовала, Алонсо рассмотрел барк. Как и предполагал Джеймс, семеро остававшихся на нем матросов не стали вступать в напрасный поединок и просто сдались. Теперь все они, брошенные капитаном Стивенсом, связанные сидели на палубе и с тоской наблюдали, как напиваются победители.

— Может быть, стоит их допросить? — спросил Диего капитана. — Зачем они на нас напали?

— А знаете что, амиго? — уже нетрезвый Джеймс положил руку ему на плечо. — Вот вы ступайте туда и сделайте это.

Алонсо не заставил себя просить дважды и направился к борту. Рядом зашагал неизвестно откуда взявшийся Фламель.

— Вы что-то хотели, мсье Никола?

— Да, если позволите. Я тоже хотел бы поговорить с этими несчастными.

Фламель говорил серьезно, сдержанно, и Алонсо впервые почувствовал нечто общее между ними. Он кивнул, и минуту спустя оба стояли на палубе «Триумфа». Алонсо обратился к пленным пиратам на английском языке, спрашивая, куда направлялся Стивенс, но они молчали и угрюмо переглядывались.

— Не скажут! — Томазо прихлебывал ром из большой кружки. — То есть скажут, конечно, когда я с них шкуры линем начну спускать, но пока будут молчать. Стивенс здесь не просто так, а ради какой-то добычи. Кто язык развяжет, тот и лишится своей доли.

— Разве они уже не потеряли то, что им было обещано? — удивился Диего. — Стивенс ушел.

— Они взяты в плен в честном бою, — пояснил Томазо. — И если останутся живы, имеют право на долю в добыче, так пишут в договорах.

— Томазо верно говорит, — согласился полный, немолодой матрос. Он говорил на ломаном испанском. — Мы не виноваты, что Стивенс отправил нас управлять этим случайно захваченным барком. Но даже не думай, Тихий Томазо, что я соглашусь лишиться своей доли, рассказав тебе наш план. Тогда по договору я потеряю все. Мы с тобой много где побывали, и ты должен меня понять и поступить со стариком по-человечески.