Солдат - Василий Сахаров Страница 26

— Профессор, — видимо, майор решил посмеяться над лектором, — к вам есть очень хорошее предложение.

— Да-да, я весь внимание. — Кирпичников сделал очень заинтересованное лицо.

— А пойдёмте с нами на поход. Там будут кочевники, которые живут в естественных для себя природных условиях, и мы выпустим вас к ним навстречу. Представьте, вы станете первым человеком, который установит с «беспределами» не силовой, а интеллектуальный контакт. Ведь из вашей лекции, насколько я понимаю, следует только одно — не надо в них стрелять, и они не будут нас есть. И вы продемонстрируете нам вашу теорию на практике. Так как, профессор, вы с нами?

Кирпичников, как и ожидалось, стушевался:

— Ну, знаете ли, господин майор, я бы с радостью, но много дел, постоянные лекции, симпозиумы, научная работа. Может быть, в другой раз.

— Как знаете, — усмехнулся Ерёменко. — Однако хотелось бы узнать ваше мнение относительно кастовой составляющей среди кочевников. В вашей, несомненно, очень увлекательной лекции про это совсем не упоминается.

— А разве у них есть касты? — удивился профессор.

— Конечно есть. — Теперь уже майор удивился.

Вот тебе и профессор, вот тебе и учёный. Если мы, рядовые солдаты, знаем, что у кочевников есть вожди, патриархи, воины, охотники, работяги-носильщики и прочие, то странно, что этого не знает реальный специалист и крупнейший теоретик. Хрень, получается, камрады, и возникает резонный вопрос: а кто, собственно, этот гражданин?

— Нет, этого не может быть, — изрёк Кирпичников. — Согласно моей теории, которую поддерживают на самом высоком уровне, «беспределы» есть жертвы массового стресса, испытанного их предками во время Эпохи Хаоса. Это болезнь, синдром, который необходимо вылечить.

Решив не спорить с идиотом, майор закруглил разговор, проводил псевдоучёного к машине, на которой он приехал, и нам оставалось только разойтись.

К Мокрому Батаю наша небольшая бронеколонна — ротные «Уралы» и два БТРа сопровождения — выдвинулась ещё затемно. К полудню, преодолев разбитую дорогу, высадились, разбились на группы и направились в сторону реки Кагальник. Ещё через сутки были у реки, по броду форсировали её и вот здесь, на развалинах местного районного центра, столкнулись с передовым отрядом «беспределов», которые двигались нам навстречу.

Кочевников было немного, около тридцати самцов при десяти боевых собаках, задавили их быстро, да так удачно, что они и сопротивления оказать не смогли, хотя при них имелось как минимум десяток стволов огнестрельного оружия. Похватав, что понравилось, вновь отошли за речку и заминировали брод. Группы рассыпались по окрестностям, а наша во главе с командиром роты осталась у реки. Именно нам предстояло встретить основное вражеское кочевье.

Орда появилась на следующий день — тысячи и тысячи людей в сопровождении сотен собак двигались по остаткам железнодорожного полотна. Голова этой нескончаемой колонны подошла к реке, обнаружила разрушенный мост и растеклась в разные стороны. Через час разведчики «беспределов» нашли брод, через который проходили и мы, и направились в нашу сторону. Следом за ними повалила основная масса двуногих животин. Зрелище, конечно, не для слабонервных, но моя тройка сидела на подрывной машинке метрах в двухстах от реки, и хотелось того или нет, а приходилось наблюдать за ордой, которая бестолковой лавиной тупо пёрла только вперёд. Понятно, что эти толпы идут не одной колонной, но только в этой я видел не менее двадцати тысяч особей, и это только голова орды и всего лишь один поток, а сколько их всего, можно было только догадываться.

Передовые разведчики «беспределов», с полсотни грязных ушлёпков в шкурах, но при автоматическом оружии и с собаками, не задерживаясь проскочили мимо и нас не почуяли. Мы ведь тоже не пальцем деланные, закопались в траву и пожухлую листву в ближней березовой рощице, а вокруг всё пахучим табачком засыпали. Так мало того, ещё и сами грязью измазались, чтоб, значит, собачки нас наверняка не унюхали. Единственное, на чём чуть не спалились, это на проводах полёвки, за которые один из дикарей зацепился. Однако обошлось, и дикарь на полёвку внимания не обратил, такого мусора на любой дороге полно, и двинулся дальше. Пусть идут, нас дозор не интересует, и наша задача состоит в том, чтобы основную толпу накрыть, притормозить её хотя бы на время, а затем потаскать «беспределов» за собой по дебрям.

На берег Кагальника выбралась уже сотня дикарей, за ней ещё сотни три, и без задержек они двинулись за своим передовым отрядом разведчиков. Эх, хотелось подождать ещё, но эти животины так по земле своими лапами шоркали, что могли наши провода на свои ноги намотать, так что поехали. Машинка готова и приведена в боевое положение, удар ладонью по красной кнопке и три негромких хлопка — это сработали вышибные заряды, выбрасывающие ОЗМ из земли. Три цилиндра выметнулись из-под травы, на долю секунды зависли в воздухе и взорвались. Учитывая, что мины перекрывали брод полностью и в каждой более двух тысяч поражающих элементов, можно было только сказать: «Хана ослику!»

Смотреть на то, что было сделано нами на переправе, было недосуг, время поджимает, а потому — руки в ноги и бежать, пока при памяти. Наша тройка выскочила из своего укрытия и по березовому редколесью рванула к месту, где нас должна была ждать вся группа. Основной массе сейчас не до нас, ещё толком не понимают, что же произошло, а вот ушедшие вперёд разведчики «беспределов» не проморгали, углядели всё же нас, сволочи, и следом ломанули. Это нормально, на это тоже расчёт нашего капитана был, и через триста метров, когда собачки уже нагоняли нас, всю эту ораву встретили из пятнадцати стволов и за пару минут уполовинили. Правильно, нефиг бегать за бравыми гвардейцами с голой жопой по лесам.

Как молотили дикарей, рванувших за нами в погоню, мы не видели, нам бы отдышаться да свои рюкзаки забрать. Прошло всего несколько минут — и группа готова к движению. Где-то позади «беспределы» в себя приходят, и не хотелось бы, чтоб они нас догнали. Пошли. Не успели и трёх километров отмахать, как нас снова атаковали — стая собак с полсотни голов. Пришлось остановиться, занять оборону и покромсать их огнём. Только с тварями четвероногими закончили, навалились твари двуногие, но от этих отбивались уже на ходу. Останавливаться нельзя, и только движение нас спасёт.

Так прошло двое суток, во время которых времени на отдых у нас не было. Движение зигзагами в сторону Мокрого Батая, к которому стягиваются все силы нашего корпуса. Дикари постоянно на хвосте, оторваться не получается, и только отобьешься от одних, как другие налетают. В третью ночь понесли первые потери, и сразу троих бойцов. Причина проста — собаки подкрались к нашей стоянке и часовых порвали. Да и немудрено — за это время все мы сильно устали, а парни, скорее всего, прикемарили чуток, за что и поплатились жизнью.

В кулак группы собрались уже за станицей Кировской, в большом старом саду с черешней, рядом с колхозом имени некоего Вильямса. Выглядели мы не очень бодро — оборванные, грязные и не выспавшиеся, есть несколько раненых, и не только в нашей группе потери, остальным трём тоже досталось. Да и чёрт с ними, с усталостью и ранениями, это не беда, и можно было ещё побегать, подёргать противника, но было одно но: боеприпасы на исходе. Делать нечего, с ножами и пистолетами на «беспределов» в атаку не кинешься, тем более таких, неплохо вооруженных и имевших в запасе всю огневую мощь разбитой царской армии. Командир скомандовал отход, и, уже не петляя, не скрываясь и не устраивая засад на дорогах, рота направилась к позициям нашего корпуса.