Выкупленная жизнь - Натали Лавру Страница 26

Теперь, наконец, можно было отправляться в Нижний Волчок. 26 августа. Я успевала ещё несколько дней побыть с мужем и ни о чём не думать. Я прихватила кое-что из его вещей, подумала, что пригодится.

Мне казалось, что я нахожусь не совсем в сознании, всё вокруг виделось ватным, как в компьютерной игре или сне. Похоже, для организма было слишком большим стрессом — осознавать, что всё это происходит на самом деле, здесь и сейчас. Временами я ловила себя на том, что проваливаюсь в забытье прямо на ходу и не могу вспомнить ни одной мысли, как будто несколько часов меня просто не существовало.

Я приехала в деревню уже вечером. На вокзале застала маму, она как раз заканчивала смену. Я подождала её, и мы вместе пошли домой. Мама бурно обрадовалась мне и начала выспрашивать новости. В основном я рассказывала про поездку, что в Австрии очень красиво, одним словом: Европа (но дома лучше); а ещё — про УЗИ, что предположительно у меня родится мальчик. Мама расчувствовалась, смахнула со щеки слезинку и тут же пошутила, что скоро ей становиться бабушкой.

Дома никого не оказалось, и здесь меня поджидали очередные новости: Захар устроился на работу в рабочую бригаду по строительству бревенчатых домов, как и хотел. Мама сказала, что он не появлялся уже двое суток. Что ж, это хорошо. Теперь за него можно было не бояться.

Света пришла, когда мы пили чай на кухне. Что-то в ней поменялось, она стала более открытая, улыбчивая. Однако мама смотрела на неё с тревогой. Мы старались не говорить на щекотливые темы, обсуждали в основном, какие хлопоты предстоят в связи с рождением ребёнка.

Идти в Верхний Волчок было уже поздно, но я ещё с вечера предупредила маму со Светой, что пару-тройку дней проведу с Диланом.

Ночью снова не спалось, чувство вины и тревоги пожирало меня изнутри. Я уже не обращала внимания на сны, как раньше, или, может, они мне вовсе перестали сниться.

Из памяти стёрлась половина того, чем я занималась все эти дни. Осталось лишь ощущение потерянности и тёплых заботливых рук мамы.

Начались дожди. Небо затянуло напрочь. В ближайшие пару дней солнца нечего было ждать. Разумеется, уговорить меня остаться никто не смог, рано утром я села на велосипед и поехала по лужам в Верхний Волчок.

На этот раз я шагнула в обрыв сама, чтобы не свалиться с велосипеда. Теперь, когда моё положение стало заметным, я постоянно думала о том, чтобы двигаться как можно более осторожно.

В бывшей охотничьей деревне стоял ливень такой силы, что вся каменистая земля превратилась в один большой водоём, в воронках образовались маленькие прудики. Перепрыгивать с камня на камень было бесполезно, поэтому я шлёпала по воде без разбору.

Велосипед пришлось поставить в комнату, а одежду — снять с себя и разложить на столе, чтобы высохла к моему возвращению. По телу пробежала дрожь: холодно; я закуталась в попахивающее мышами и дымом одеяло.

Уже наступил день, а я всё смотрела в окно, ждала, что дождь утихнет, но он и не думал переставать. Я решила, что в шкуре волка мне будет всё равно, дождь или не дождь, и перекинулась.

Дилана пришлось звать долго. Встретились мы уже в темноте. Он не стал прогонять меня, но чем дольше я оставалась в волчьей шкуре, тем меньше соображала, кто я и какой сейчас день, словно другой жизни не существовало, словно мы не люди. Смутно помню, что мы встретили в лесу других волков, что они вместе охотились, а я не участвовала. Помню густой запах крови матёрого вепря.

Ночью я проснулась от холода в человеческом теле, но превратиться обратно в волка никак не удавалось. Отупение, пока я вспоминала, кто я и что к чему, привело к сильному ознобу, зуб не попадал на зуб.

Едва-едва начинало светать. Лес стоял мокрый, хотя дождя уже не было. Поднялся туман, не очень густой, но достаточный, чтобы сбить меня с толку ещё сильнее. Из-за кустов и тумана казалось, что я сижу не посреди леса, а на постановочной площадке с декорациями, только вот мох подо мной был настоящим.

Моё лицо было повернуто в сторону старого мёртвого дерева, стоявшего посреди опушки, по его глубоким трещинам можно было заметить, как оно закручено в спираль; внизу ствола зияло большое дугообразное дупло, я сообразила, что в нём можно спрятаться от утреннего холода. Я привстала, по-прежнему не понимая, кто я, в полусогнутом состоянии сделала несколько шагов, под ногами щёлкнули ветки. Это было удивительное ощущение, как будто я только что родилась.

За спиной послышалось шевеление, я оглянулась: огромный зверь смотрел на меня в упор и скалил зубы. Тут память потихоньку начала возвращаться в мой разум, что-то подсказало, что этот волк не тронет меня.

— Что ты скалишься? — буркнула я. — Мне холодно.

Я залезла в дупло, свернулась калачиком, но в опилочной требухе оказались муравьи, сидеть стало невозможно, я выбралась обратно наружу. Сознание пришло в норму, я заново вспомнила последние события, и груз вины свалился на мои плечи. Только вот своё местоположение я вычислить не смогла, поэтому пошла наугад, только бы согреться.

Перекинуться в волка так и не удалось, Дилан убежал далеко вперед, но оставался при этом в пределах видимости. Так мы добрались до края леса, после чего Дилан исчез.

Одна колючая мысль застряла в моей голове: прошлый раз дождь нарушил мои планы, когда я пыталась сбежать, чтобы меня не выдали замуж. Возможно, и в этот раз природа таким образом говорила со мной? Я начала понимать, что разорваться между двумя мирами не получится: Верхний Волчок прогонял меня.

Абсолютно нагая я шагала между недостроенными многоэтажками, пустыми изнутри. Мой взгляд заметил впереди какое-то движение, но я не остановилась, сейчас было не до осторожности. Дрожь больше не разбивала моё тело, от ходьбы я согрелась, разве что устала и хотела есть. Некто, человек, тоже заметил меня и тут же скрылся.

В домике я влезла в успевшую подсохнуть одежду, проверила, все ли вещи на месте. Мобильный телефон включился и показывал 31 августа, утро. Вовремя я пришла в себя, да уж. Наскоро одевшись и вытащив велосипед на улицу, я покатилась в Нижний Волчок.

В большом мире дождь как будто не переставал, я вернулась мокрая до трусов, одежда неприятной прохладой облепила меня.

Дома было тепло. Вторник, мама на работе, Света, по-видимому, тоже.

— Привет. — услышала я.

— Привет, Захар.

Я не была настроена на разговор, в первую очередь направилась на кухню, поесть, но Захар проследовал за мной.

— Мы можем поговорить?

— Угу, — ответила я, жуя бутерброд с острым салом и стоя к Захару спиной.

Он сел за стол и ждал, пока я закрою холодильник и тоже сяду. Наконец, я на него посмотрела: передо мной сидел человек, едва напоминающий того плаксивого и не желающего жить мальчишку. Да, пару-тройку недель назад, когда мы с Диланом пришли сюда ночевать, я мельком видела Захара, но не обратила внимания на перемены, начинающиеся в нём, зато теперь моё любопытство взыграло.