Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 26

— Угу, УГУ. Чеши отсюда, малыш. — Мистер Маккуон теперьсмотрел вперед, а не назад. Выглядывал новые жертвы.

Пока они ехали домой, Кэрол и ее подруги поглядывали на негос благоговением, а Салл-Джон — с недоуменным уважением. Бобби из-за этого сталоне по себе. Потом вдруг Рионда повернулась и уставилась на него.

— Ты не просто наугад тыкал, — сказала она. Бобби посмотрелна нее настороженно и промолчал.

— Тебя стукнуло.

— Как это?

— Мой отец не был слишком азартным. Но иногда онпредчувствовал номера. Говорил, что его вдруг стукнуло. И вот тогда делалставку. И один раз выиграл пятьдесят долларов. Купил нам припасов на месяц. Таки с тобой было, а?

— Наверное, — сказал Бобби. — Может, меня и стукнуло,

***

Когда он вернулся, его мама сидела, поджав ноги, на качеляху входной двери. Она переоделась в субботние брючки и мрачно смотрела на улицу.Чуть-чуть помахала маме Кэрол, когда та тронула машину, проследила, как онисвернули к своему дому и как Бобби шагает по дорожке. Он знал, о чем думает егомама; муж миссис Гербер служит во флоте, но все-таки у нее есть муж, сверхтого, Анита Гербер водит “универсал” А Лиз разъезжает на своих двоих или наавтобусе, если путь неблизкий, или на такси, если ей надо добраться доБриджпорта . Но Бобби решил, что на него она больше не сердится, и это былоздорово.

— Приятно провел время в Сейвине, Бобби?

— На большой палец, — сказал он и подумал: “В чем дело,мама? Тебе же все равно, как я провел время на пляже. Что ты задумала?” Ноэтого он не знал.

— Вот и хорошо. Послушай, малыш… Извини, что мы утромповздорили. Я НЕНАВИЖУ работать по субботам. — Последние слова у нее вырвались,будто плевок.

— Да ладно, мам Она притронулась к его щеке и покачалаголовой.

— Эта твоя светлая кожа! Ты не способен загореть, Бобби-бойЗагар не про тебя. Пошли, я смажу ожог детским кремом Он вошел следом за ней вдом, снял рубашку и встал перед ней у дивана. И она намазала душистым детскимкремом его спину и руки до плеч и шею — даже щеки. Ощущение было приятное, и онснова подумал о том, как любит ее, как ему нравится, когда она вот так егогладит. А потом прикинул, что бы она сказала, если бы узнала, что он поцеловалКэрол на Колесе Обозрения. Улыбнулась бы? Да нет, пожалуй. А если бы узнала промистера Маккуона и карты…

— Твоего верхнего приятеля я не видела, — сказала она. —Знаю, что он у себя, потому что слышу, как орет его радио — "Янки” играют.Но почему он не вышел на крыльцо, где попрохладнее?

— Не захотел, наверное, — сказал Бобби. — Мам, а ты хорошосебя чувствуешь?

Она растерянно посмотрела на него.

— Просто отлично, Бобби. — Она улыбнулась, и Бобби улыбнулсяв ответ. На это потребовалось усилие: он не был уверен, что его мать чувствуетсебя отлично. Наоборот, он был почти уверен в обратном.

Его снова только что стукнуло.

***

Вечером в постели Бобби лежал на спине, раскинув пятки поуглам матраса, и смотрел в потолок широко открытыми глазами Окно у него тожебыло открыто, и под дыханием ветерка занавеска колебалась туда-сюда, туда-сюда,а из чьего-то еще открытого окна вырывались голоса “Плэттеров”: “В золотомугасании дня, в синей тьме ты встречаешь меня”. А где-то дальше жужжал самолети сигналила машина.

Отец Рионды говорил, что его стукнуло: и один раз он выигралв лотерею пятьдесят долларов. Бобби согласился: “стукнуло, конечно, менястукнуло”, но лотерейного номера он не отгадал бы даже для спасения своейжизни. Дело было в том…

"Дело было в том, что мистер Маккуон каждый раз знал,где дама, а потому и я знал”.

Едва Бобби сообразил это, как все встало на свои места.Лежит на поверхности, но ему было так весело и.., ну.., ведь если ты что-тознаешь, то просто знаешь, и конец, верно? Ты можешь задуматься, если тебястукнет, — ну, почувствуешь что-то ни с того ни с сего, но если знаешь что-то,то знаешь, и все тут.

Только откуда ему было знать, что его мать подклеиваеткупюры в каталоге между страницами, рекламирующими белье? Откуда ему былознать, что каталог вообще лежит там? Она ему ничего про каталог не говорила. Иникогда ничего не говорила про голубой кувшинчик, куда она складывала монетки,хотя, конечно, он много лет знает про кувшинчик, он же не слепой, хотя иногдаему и кажется, будто он давно ослеп. Но каталог? Монеты высыпаются,обмениваются на бумажки, а бумажки подклеиваются в каталог? Знать всего этогоон никак не мог, но, лежа в постели, он к тому времени, когда “Земной ангел”сменил “Время сумерек”, уже знал, что каталог лежит там. Он знал, потому чтознала она и вдруг подумала о каталоге. И в кабинке Колеса Обозрения он знал,что Кэрол хочет, чтобы он поцеловал ее еще раз, потому что это же был первый еенастоящий поцелуй с мальчиком, а она толком ничего не разобрала. Но простознать еще не значит знать будущее.

— Нет, это просто чтение мыслей, — прошептал он, и егоначала бить дрожь, будто солнечные ожоги обратились в лед.

"Поберегись, Бобби-бой! Не побережешься, таксвихнешься, вот как Тед с его низкими людьми”.

Вдали над городской площадью куранты начали вызваниватьдесять часов. Бобби повернул голову и взглянул на будильник на письменномстоле. “Биг-Бен” объявил, что пока еще девять часов пятьдесят две минуты.

"Ну ладно, значит, городские часы чуть спешат или моичуть отстают. Делов-то, Макнил. Давай спи”.

Он не думал, что сумеет уснуть, — во всяком случае, вот таксразу, но позади был тот еще день: ссора с матерью, деньги выигранные упляжного мошенника, поцелуи на самом верху Колеса Обозрения.., и он началпроваливаться в приятный сон. “Может, она моя девочка, — подумал Бобби. —Может, она все-таки моя девочка”.

Под последний преждевременный замирающий вдали ударгородских курантов Бобби уснул.