Милые чудовища - Юлия Васильева Страница 26

— Прекратить истерику?! Посмотрел бы я на вашу истерику сегодня утром, если бы он отключился во время бритья! С одной стороны бессознательное тело, с другой — обезглавленное! — Сэр Бенедикт успешно изобразил покойника и снова повернулся к слуге, который с виноватым видом уже приподнимался на локте. — Да как у вас вообще рука поднялась?

Лутфи промолчал. Молчать в нужное время было одним из его ценнейших качеств. Только представьте, что стало бы с доктором, вздумай молодой человек честно заявить: «Я подумал, что все обойдется».

— Бенедикт, мы тоже с вами хороши: так спешили нанять слугу, что не проверили человека, — Анфиса Ксаверьевна силой усадила своего квартиросъемщика на диван, — и, что уж греха таить, сами немало скрыли от этого бедняги. Ладно я — глупая женщина, но вы-то гордитесь своей проницательностью. — Заметив, что доктор начал багроветь, она поспешно добавила: — Нет смысла теперь об этом говорить. Редкий недуг не помешает ему выполнять большую часть работы и быть вам помощником, ну а побриться можете и сами.

— Ах, женщины! Если бы дело было только в бритье! Я хочу выглядеть грозным и харизматичным, Анфиса Ксаверьевна. Кусаев, вы знаете, что такое «харизматичный»? Это понятие не будет согласовываться с вашими постоянными обмороками! — Казалось, еще секунда — и доктор начнет дышать огнем и разорять деревни.

— Бенедикт, право, вы впадаете в детство.

— Да, я впадаю! Потому что это моя детская мечта: быть серьезным и загадочным, навевать ужас и чтобы за мной непременно шел подтянутый слуга, отвечающий на все мои распоряжения «да, сэр». А что мы имеем? Какая уж тут загадочность, какой страх, если я вынужден был волочить этого крепыша на своем горбу до ближайшей пролетки?!

Криптозоолог нервно забегал по комнате, потом вдруг остановился.

— Собирайтесь, болезный юноша, сейчас мы вместе отправимся к нотариусу и потребуем отменить действие договора.

— Нет! — одновременно воскликнули домовладелица и новый слуга.

Сэр Бенедикт змеей скользнул к постели больного, кончиком зонта, который почему-то остался при нем даже в комнате, приподнял его лицо к себе и, глядя прямо в упрямые глаза-семечки, прошипел:

— А ну-ка, повторите.

— Нет, — твердо сказал Лутфи, не собираясь сдавать позиции, коль уж райская птица удачи залетела к нему в окно. Птица эта, правда, обратилась коршуном, но молодой человек слышал, что приручают и коршунов — достаточно кожаных перчаток и колпачка на голову пернатого.

— Бенедикт, не давите на мальчика. — Анфиса Ксаверьевна мягко, но решительно вынула зонт из рук своего квартиросъемщика.

— Этот мальчик еще пожалеет, что переступил порог моего дома!

— Бенедикт!

— Да через день-другой он будет готов на руках меня нести до нотариуса! Еще ни одно человеческое существо не было способно выдержать притеснений от сэра Бенедикта Брута! — высокопарно пообещал криптозоолог, только что не метнув в пол молнию, как Зевс, в подтверждение своего всемогущества.

— Очень приятно, что вы считаете меня богиней, — с ложной скромностью опустила глаза Анфиса Ксаверьевна, чем очень ловко разрядила накалившуюся обстановку.

— Вы… исключение, — махнул рукой доктор, благоразумно проглотив слово «досадное».

— Где одно, там и два, — туманно сказала домовладелица.

— Если вы вздумаете ему помогать, — рассерженно начал Брут, — я… я…

— Съедете от меня? — лукаво подсказала женщина.

— Не дождетесь!

— Тогда не пугайте мальчика!

— Я сказал хоть слово неправды, Анфиса Ксаверьевна?

На этот провокационный вопрос мудрая женщина предпочла не отвечать.

— У него спокойный характер. Уверена, он станет вам отличным помощником.

— Да какой из этого спящего красавца помощник? — процедил Брут уже с дивана. Впрочем, дышать начал немного ровнее и оценивающе посмотрел на Лута.

Под этим взглядом Кусаев внезапно почувствовал, как его веки начинают тяжелеть, и через секунду снова отключился, успев уловить очередной полный негодования вопль хозяина.

IV

Через полчаса приведенный в сознание Лут наблюдал, как сэр Бенедикт приглаживает и без того идеальные виски перед зеркалом.

— Ну, чего вы ждете, Кусаев? Или я сам должен сбегать за саквояжем, приготовить шляпу, очки и зонт, а перед выходом еще почистить вам башмаки? Давайте-давайте, вперед, как голодная чупакабра за стадом горных козочек!

Про козочек Кусаев не совсем понял, но быстро сориентировался и нырнул в открытую дверь гостиной, где доктор оставил свой саквояж, затем кинулся в кабинет к специальной витрине, за которой еще раньше заметил целую выставку различных очков с разноцветными стеклами от синих до неприлично розовых. Какие же выбрать? Тут Лутфи припомнил, что на хозяине помимо черной, почти траурной одежды надет еще и шейный платок в едва заметную красную крапинку, и, чувствуя себя тонким ценителем моды, вынул пару с красными стеклами в серебряной оправе.

Но криптозоолог почему-то не оценил его утонченного вкуса.

— Анфиса Ксаверьевна! — воззвал он к своей домовладелице, которая не без интереса следила за сборами. — Он еще и дня не провел в этом доме, а уже пытается совершить самоубийство таким изощренным способом!

— Принеси-ка лучше желтые, дружок, — мягко подсказала женщина. — От этих доктор звереет.

«Куда уж больше?!» — подумал Лутфи, но благоразумно смолчал.

— Как это очень по-русски: называть май сэйкрид рэйдж этим грубым словом «звереет».

— Бенедикт, я уже три месяца наблюдаю за вашей так называемой священной яростью, и поверьте мне, слово «звереет» описывает ее как нельзя более точно.

— Ничего вы не понимаете… — В этот момент явился Лутфи вместе с очками радостного цыплячьего цвета (которые, оказавшись на носу у сэра Бенедикта, почему-то моментально превратили его в злую худую сову) и начал упаковывать своего нервного хозяина в сюртук, шляпу и уличные туфли.

— Ошейник не забудьте, — рявкнул криптозоолог, уже стоя в самых дверях.

Лутфи в панике огляделся и заметил на тумбочке ошейник, украшенный темными матовыми камнями и парочкой серебряных шипов. Схватил украшение, но что с ним делать, сразу не сообразил. Хозяин тем временем ждал, недобро постукивая зонтом по порогу. Молодой человек еще раз оценил весь экстравагантный наряд доктора, и его озарило. Кусаев решительно шагнул к сэру Бенедикту и попытался застегнуть ювелирное изделие у него на шее, за что тут же не слишком больно, но обидно получил зонтом по рукам.

— Вы что, собираетесь вести меня к клиенту на жестком поводке? — оскорбленно спросил Брут. Анфиса Ксаверьевна, наблюдавшая эту сценку, вытирала пальцами слезы, выступившие на глазах от смеха.

Только тут паренек заметил, что на тумбочке, где лежал ошейник, находилась еще и странного вида палка, конец которой явно предназначался для того, чтобы крепиться к застежке на «ювелирном украшении». «Так это ошейник для животного!» — осознал свою ошибку несчастный и умудрился покраснеть, несмотря на плотный загар.