Драконий шип. Дарящая - Зоя Анишкина Страница 26

– Лира, ты как?

Венус подкрался незаметно, словно спрашивая разрешения, замер. Едва уловимо кивнула. С облегчением он сделал шаг и заключил меня в объятья. За последние сутки так и не нашлось времени для разговора.

То Мими рожала, то я отсыпалась или спасала Севилью от выброса силы. Зато сразу стало понятно, почему девушка до этого момента не могла использовать свой Дар полностью.

Она сама его блокировала. Краем уха я услышала ее историю. Никак не думала, что она связана с той самой Мойрой Хортон, что едва не поработила весь мир.

Дело в том, что любой, кто жил в Монсдаре, знал эту историю досконально. Не говоря уже о том, что о хрустальном дворце легенды слагали. Вот тебе круговерть.

Кто бы мог подумать, что я познакомлюсь с дочерью знаменитости горного полиса. Потому что, какими бы деяния Мойры Хортон ни были, она построила самый роскошный и богатый дом Монсдара.

Именно этим она и запомнилась в полисе. Тем, что переплюнула остальных. Да, иногда люди бывают очень странными в своих предпочтениях. Мне это уважение понятно не было.

– Она заснула?

Если честно, то чудо, что я смогла распознать грань. Ещё какое-то время и Севилья бы просто с ума сошла. А насколько я поняла, у неё есть ребёнок и любящий муж.

Представить такую женщину матерью и женой было сложно, но я чувствовала. Чувствовала ее боль, ставшую катализатором страшного. Хорошо, что теперь все позади.

– Да, завтра Тим сообщит Агнару, ее мужу, и мы доставим ее к семье. Думаю, ей светит столь долгожданный для всех отпуск.

Вен горько усмехнулся. Он знал об этой блондинке гораздо больше, чем я. Где-то внутри даже ревность заворочалась. Впрочем… Ерунда какая.

– Спасибо, что спасла две жизни. Мы сами во многом виноваты. Кто бы мог подумать, что пока Мими производила на свет своего сына, вер Хортон испустит последний дух. Он уже много лет жил практически в беспамятстве.

Поёжилась. Какого это для неё было? Она же чувствовала, Регги сказал, что девушка здесь крайне редко бывала. Жаль ее безмерно. Несмотря ни на что, жаль.

– Я не хочу больше об этом.

– А о чем хочешь?

Он развернул меня к себе. Щеки снова стали пунцовыми. Пожалуй, мы в первый раз просто так разговаривали. На равных, но уже связанные такими нитями, что не разрубить.

Набралась храбрости и начала:

– Ты видел облачко, верно?

На самом деле я хотела спросить другое. Хотела узнать, как он ко мне относится, что думает о дальнейшей жизни. Нравлюсь ли я ему без этого животного влечения?

Но слова застряли в глотке, а наружу вышло, что вышло. Он нахмурился, возможно, сперва посчитал, что у него галлюцинации, так и было:

– Я думал, что мне мерещится. Позже спрашивал Тима, но тот ничего подобного не заметил. Хотя в подобной ситуации вряд ли бы вообще кто-то что-то заметил.

– Нет, я так понимаю, никто, кроме нас, не может его видеть. Облачко появлялось несколько раз, и оно… Оно словно проекция нашего малыша. Общается и отвечает. Да только я не могу вызывать его и задавать какие-то вопросы, когда захочу.

Он тяжело вздохнул и увлёк меня вниз. Дом располагался практически на берегу, и тут, у самых волн, стояла беседка с качелями. На них лежали мягкие матрасы, а уютное расположение защищало от ветра.

Я послушно шла за ним, утопая ногами в мелком песке, совершенно не сопротивлялась, когда он присел, притягивая меня себе на колени. Ещё никогда я не была так напряжена и расслаблена одновременно.

Казалось, мое тело парило. Великое удовольствие просто касаться мужчины, к которому ты неравнодушна, но внутри все натянулось, словно я была одной сплошной стрелой. Вот такой вот диссонанс.

– Я, если честно, до сих пор не могу осознать… Ведь я помню, как неумело ты обращалась с силой, а теперь говоришь, что вся эта невероятная мощь подчиняется тебе, что наш сын уже умеет ею управлять. Тебя Ума, что ли, научила?

Я напряглась. Мне хотелось бесконечно ему верить. Все внутри стремилось к тому, чтобы открыться, принять его. Но я боялась. Казалось, страх впитался в мою кожу, и все эти вопросы…

– Нет, Ума ничему подобному меня не учила. Скорее пыталась привить классическое образование. Намекала, что знания, которые дал мне отец, никуда не годятся. А ещё она не собиралась отпускать меня, пока не родится малыш.

Я повернулась и встретилась с алыми окантовками. Глаза у Вена были не такие, как у меня. В моем случае алый цвет заполнял всю радужку, а в его – словно обручем опоясывал край.

Но, помимо этого, я мгновенно уловила одну эмоцию. Нерешительность. Даже не так… Сожаление и страх, что тайное станет явным. И снова в голову моментально пришло понимание того, с чем это может быть связано.

Сердце пропустило удар. Я подняла на него глаза, полные слез, уже догадываясь, какой ответ он даст на мой вопрос:

– Вен, а где Лонгер? Где мой папа?