Высшая проба. Недуг мой, свет мой - Вера Чиркова Страница 26

Хирд:

Выскочив из-за полога мгновенно сделал вид, будто не замечаю осторожных заинтересованных взоров родственников. Невозмутимо прошел к Энгору и опустился в выросшее рядом с ним кресло.

– Ты знаешь, за что она сердится на мать? – закрыв нас щитом от подслушивания, прямо спросил он.

– Да. Но подробности мне открыли недавно. У Яны дар адапта проснулся рано, в два года, и родителям посоветовали отправить ребенка в цитадель ордена. Там малышей ждут очень внимательные наставники и заботливые няни… дети обычно сразу забывают про дом. А она забастовала еще в дороге. Опытный воспитатель ничего не смог сделать и Яна умудрилась сбежать. Попала в метель, потом в берлогу медведицы… и лишь когда зверя убили охотники, лесники вместе с другими медвежатами нашли Яну в медвежьем коконе. Её взяла на воспитание моя мать, потому что родную Яна уже не помнила. – пояснил ему коротко. – Но теперь та хочет видеть дочь.

– А ты против?

– Почему? Пусть встретятся, – безразлично хмыкнул я, – а там будет видно. Меня сейчас беспокоит другое, похоже, у Яны появился тайный ухажер.

– Что в этом странного? Ей же не пятнадцать? – приподнял он бровь.

– Ничего. И я не против. Но она его скрывает и волнуется… думаю, у них была назначена встреча, а Яне пришлось плыть спасать принцессу. Теперь встреча с матерью, потом путешествие… отказаться от этого она не захочет.

– И ты думаешь, его нужно пригласить?

– Да. Но поделикатнее, не напрямик… там уже я потоптался.

– Ладно, спрошу, – пообещал он твердо, и я перевел дух. Хотя легче почему-то не стало.

Несколько минут мы обсуждали владения рода Боньези.

– Я знаю о них всё, – загадочно намекнул отшельник, – как только долетим, устрою экскурсию и все поясню.

Ответить я не успел, к нам решительно шла Яна и, судя по знакомому взгляду, настроен мелкий был воинственно.

Несколько вежливых коротких фраз и беспечных улыбок меня ничуть не успокоили. Интуиция и опыт подсказывали что напарница если не зла, то обижена, а сердиться она могла лишь на меня. Дед просто не мог сказать ничего такого, что задело бы Яну так сильно.

– …Мечтает пристроить меня поудачнее. Но мне свобода пока не надоела!

Маленький кулачок угрожающе нацелился мне в подбородок, и я мгновенно его перехватил. Мягко сжал и сразу напрягся, пальцы Яны едва ощутимо дрожали.

Эй мелкий, успокойся! Никуда я тебя не пристраиваю, мне и самому отчего-то отвратительна эта идея. Пока не осознал, почему, но разберусь, я упорный. А вот тебе, похоже, срочно нужно дружеское плечо, и оно рядом с тобой.

– Не нужно меня бить, – попросил Яну с притворным испугом, настойчиво притягивая ее к себе, – я же не со зла. И очень рад, что ты не хочешь оставить напарника без надежной защиты. Иди лучше, посиди, Энгор обещал рассказать про знаменитые дворцы.

Кресло немного раздалось в ширину, и мелкая как раз вместилась на свободное местечко. Немедленно обхватив девчонку за плечи, притиснул её к себе и осторожно погладил смешные короткие завитки, чувствуя, как в душе разливается хорошо знакомое уютное тепло. Это он, мой верный, любимый брат Ян, и нет ничего страшного в том, что теперь он не юноша.

Так даже намного лучше, теперь ему не придется терпеть «выгодные» предложения предприимчивых дам, желающих подобраться ко мне поближе. А с ее нахальными ухажерами я как – нибудь разберусь.

– Почти тысячу лет назад мелкий князек выдал свою сестру замуж за прорицателя. – негромко повествовал Энгор, и дружно примолкшие магистры, затаив дыханье, жадно слушали этот рассказ, – В те времена одаренные старались называть себя помудренее. В приданое небогатый правитель пытался всучить зятю пару сундуков со слежавшимися мехами, но тот гордо отказался, и намекнул, что не против надела под постройку жилья, пусть и самого неудобного. Островка или скалы, неважно. Острова имелись, но их князю было жалковато, там жили рыбаки и перевозчики, приносившие в казну налоги. А вот скала, торчавшая в череде холмов, не давала ничего. Лес там был чахлый, камень обычный, гранит да шпат. Даже дарить совестно, но он же сам просил, чего похуже? Дарственную составили по всем правилам, в приданое, без возврата, и правом наследства только потомками от этого союза. А потом прорицатель забрал жену и отбыл в свое новое владение. Шпионы докладывали, что он развернул на поляне у ручья лагерь на восточный манер. Шатры, кошмы, одеяла, очаг и прочее. А еще нанимает народ на постройку дома и платит так щедро, что мастера в очередь стоят. Князь порадовался выгодной сделке и забыл и про зятя и про его жену. Почти год не вспоминал, не до того было. Тем более шпионы донесли, что к холодам молодая семья перебралась в новый дом. А весной, случайно глянув в сторону где теперь жила сестра, князек неподдельно изумился, везде снег растаял, а на верхушке скалы белеет острыми пиками. Призвал соглядатаев, и выяснил, что холм давно обнесен стеной и за нее никого не пускают, без особого приказа хозяина. А те, кто все же исхитрились пролезть – назад уже не вернулись. Пришлось ехать самому. Чем ближе подъезжал князь, тем сильнее злился, на вершине горы сверкал и сиял гранями прекрасный белоснежный дворец, изящный и ажурный как резная шкатулка и одновременно величественный. И принадлежать он должен был именно ему, а не какому-то прорицателю. В ворота князя пропустили беспрепятственно и поднимаясь по тропе он успел придумать, как накажет зятя и отберет строение, но заметил странную вещь. По мере приближения замок становился все темнее и невзрачнее, а к тому моменту, как перед гостем распахнулись двери парадного входа, превратился в обычное серое гранитное строение.