Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Конофальский Страница 26
Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Конофальский читать онлайн бесплатно
Девушке очень жаль платье. Впрочем, она не жалуется, если для дела господина надобно будет, она готова пожертвовать всеми своими нарядами. Сейчас она лишь желает побыстрее попасть в его шатёр, в лагерь, чтобы рассказать ему, что делать дальше. Но размышлять о том, что нужно сказать господину, девушка долго не смогла, дорога, усталость, переживания и напряжение укачали её, она задремала и повалилась на бок в подушки.
Проснулась она, когда вдруг сквозь сон поняла, что карета уже не летит, а едет потихоньку. Она выглянула из окна. Так и есть, кони едва-едва шли лёгкой рысцой.
— Игнатий, — зло крикнула она, — отчего не спешишь? Чего так плетёшься?
— Всё, госпожа, — поворачивался к ней кучер, — спалили лошадок. Если быстрее их погнать, так падать начнут, — он говорил с сожалением. — И то долго они продержались. Думал, раньше запалятся. А мы, как ни крути, Бад-Тельц проехали. Уже к лагерю свернули.
— Так доедут они до лагеря? — девушка была уже согласна на то, чтобы хоть так ехать.
— Да кто ж знает, — отвечал Игнатий.
Девушка откинулась на спинку дивана: вот ещё о лошадях волноваться, хотела до полудня в лагере быть, так теперь хорошо вообще бы доехать.
В лагере кони уже едва ноги переставляли, еле шли. Игнатий их даже не понукал, а потом и вовсе встали, увидав других лошадей. Агнес взяла ларец с магическим шаром и вышла из кареты, есть ей хотелось неимоверно, спать хотелось, мыться хотелось. Ута тащит за ней дорожный кофр. Что-то бубнит про то, что сейчас найдёт горбунью, спросит у неё про обед для госпожи. Дура, сама жрать хочет, вот и проявляет заботу о хозяйке. Агнес разозлилась бы, но она действительно устала. Лечь бы. Но прежде этого ей нужно обязательно поговорить с господином. А его в лагере, судя по всему, нет. Зато навстречу девушке проехала телега, полная раненых, и ещё многие раненые шли ей навстречу сами. Кто руку окровавленную держит, кто за лицо окровавленное держится. Какого-то человека с разбитой в кровь головой товарищи, что раны получили менее тяжкие, ведут, поддерживают. Дело у реки, кажется, в самом разгаре. Агнес перепугалась, когда в углу лагеря оглушительно бахнуло. Это было так же звонко, как гром, раздающийся совсем рядом.
— Ох, что это? — остолбенела Ута. Она даже осмелилась схватить госпожу за плечо. — Госпожа моя, что это?
Но люди, сновавшие по лагерю, этого звука совсем не испугались, даже лошади вели себя смирно. Агнес скинула руку служанки с плеча и сказала:
— Успокойся, корова ты глупая.
В пяти шагах от неё пробежал брат Ипполит. Поверх сутаны кожаный фартук, весь заскорузлый от засохшей крови. Её не заметил, не поздоровался. Лицо у него строгое, весь в себе. По сторонам некогда, видно, смотреть.
У шатра хмурые охранники, но её пропускают безропотно. Она садится на край кровати, еле жива от усталости, Ута стягивает с неё башмачки, чулки, замызганное платье.
— Ох, всё попорчено, — говорит служанка, — попробую мыть мылом, дома, может, пятна сойдут.
Агнес знает, что не сойдут. Платье испорчено навек. Но разговаривать с глупой у неё нет сил.
— Я вам сейчас еду принесу. Зельда должна была что-нибудь сделать.
Она уходит, а девушка залазит на постель повыше. Перед нею ларец со стеклом. Сил нет ни на что, но на это у неё силы находятся.
Шар нежно жёлтый, лежит в ларце на красном бархате. Это очень красиво. Он так и манит, так и кричит: возьми меня в руки.
Агнес берёт, а он тёплый и не такой тяжёлый, как шар господина. Она хочет заглянуть в него, прежде чем от усталости у неё закроются глаза. Стягивает с себя последнюю свою одежду, нижнюю рубаху, — так лучше, в одежде ничего не разглядеть, — и лишь после этого заглядывает в стекло.
Она вздрогнула, когда открыла глаза. Перепугалась. Лампа в шатре всего одна горела, а через верхний проём света много внутрь не проникало. Как не перепугаться, когда в полумраке над тобой стоит огромный чёрный человек. Лица его почти не видно. Оно серое. Вот спросонья девушке присматриваться пришлось, чтобы понять, чтобы разглядеть его, а когда поняла, что это господин, так не сильно и успокоилась. А он берёт её за горло и одним движением, словно котёнка, с постели девушку поднимает и держит так, что она пальцами ног едва ковра касается. И спрашивает у неё:
— Кажется, ты мне говорила, что с этой войны я приеду с серебром и славой? Ты?
И в голосе его такая злость слышится, что у неё мороз по коже. Злость холодная, ледяная. Смертью пахнущая. Она хочет ответить, сейчас с ним нужно заговорить, чтобы всё объяснить. Она и рада бы, да как тут слово произнести, если тебя за горло держат крепче, чем верёвка висельника. Девушка только руками в его руку вцепилась, чтобы хоть чуть легче было, да глаза на него таращила. А главное, понимала, что реши он её прямо здесь задушить или шею сломать, то никто его не остановит, ничего ей не поможет, даже все её силы, перед которыми все иные сразу склоняются. А он тут её и отпустил.
Отошёл от неё, взял кувшин с вином с сервированного к обеду стола с остывшими кушаньями и стал пить прямо из кувшина. Агнес вскочила, нашла свою рубаху, надела её быстро.
— Ну, что скажешь? — холодно спросил у неё господин, отрываясь от кувшина.
Он ждал, что она ему про обещания свои что-то ответит, но Агнес была умной девушкой и знала, что говорить:
— Нашла я ведьму, — сразу сказал она. — Ту, что на вас насылала мороки.
— Тридцать моих людей остались на том берегу, — говорил кавалер, устало садясь на раскладной стул. — Я не мог вынести их тела оттуда, так как мне нужно было всё время переправлять через брод в лагерь раненых. До мёртвых у меня руки не доходили. Мне разбили забрало на шлеме, я потерял перчатку, — он показал девушке, как доказательство, латную перчатку, правую, — у Рохи за день разорвало два мушкета, ещё два пошли трещинами. Пороха у меня осталось на ещё один такой бой…, - он помолчал. — Но ты нашла ведьму, что насылала на меня мороки. Что ж, день, можно сказать, был неплох.
— Господин, — начала она…
Но он остановил её жестом. Прислушался. За пределами шатра говорили. Он тяжело встал, пошёл к выходу, хромая больше, чем прежде. Там его ждал вестовой:
— Господин полковник, господин генерал отъезжает в Бад-Тельц к маршалу, просит всех командиров полков быть к нему немедля.
Волков угрюмо смотрел на вестового, ему очень хотелось сказать ему: передай генералу, чтобы катился к чёрту. Но вместо этого он произнёс:
— Скажи генералу, что у меня сейчас лекарь. Как мне полегчает, так я приду.
Волков ни слышать его не хотел, ни видеть. Кавалер дважды за день посылал к нему людей, прося у него ландскнехтов, дважды ему казалось, что если сейчас придут ему в помощь шесть сотен свежих людей, то он отодвинет мужиков от берега и даст возможность кавалерии выйти в поле и развернуться. Но фон Беренштайн дважды ему отказывал, дескать, ландскнехты — его последний резерв. Люди Волкова смотрели на него вопрошающе: где помощь? Они тоже понимали, видели, что хамы на пределе, что ещё чуть-чуть, и их можно будет дожать, но генералу на той стороне реки было виднее.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments