Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая Страница 26

— Угу, — буркнула Лисса в ответ. Ей-то что? Решил, так решил. Ай, нет!

— Это твоя спальня, — меж тем обвел рукой опекун, открывшуюся взгляду комнату.

Девочка оторопело окинула взглядом помещение. Большая кровать под малиновым балдахином, собранным в складки и украшенным розовыми бантами и оборками из кружев. Такого же дико-насыщенного оттенка портьеры на окнах, тоже в изобилии обвешенные якобы красивыми изысками, и в тех же тонах еще и цветочки, раскинувшиеся по обивочной ткани на стенах. Мебель же напомнила девочке подвыпивших гуляк, которых она видала не раз в праздничные дни, бывая с отцом в столице — идут себе такие по мостовой, а ноги у них заплетаются. Нездорово гнутые формы были и у пары стульев, стоящих у стены, и у столика под зеркалом. И даже у тяжеловесного комода ножки оказались хоть и толстенькими, но изощренно выгнутыми. Ну, а про кровать, с ее стойками, и говорить не приходилось — казалось, что ни одной прямой линии в ее корпусе вообще не было.

А еще… главное — эта комната неприятно напомнила Лиссе спальню мачехи.

— Не-ет! Я здесь жить не буду! — воскликнула она, пятясь спиной к двери.

— Как так?! Вроде все, как положено женской спальне. Ты же девушка… будешь скоро… — от такого категорического неприятия его стараний Корр даже растерялся. Он, вроде, столько женских спален видел… что даже особо и не задумывался, когда обставлял комнату воспитанницы.

— Господин, оно может и к лучшему, что наша девочка тут жить не хочет. Это ж раньше гостиная в покоях была — размером большая, а камин всего один. Зимой-то здесь, скорее всего, прохладно будет, — всунулась в недоуменную речь опекуна дина Клена, подталкиваемая чувством вины перед подопечной.

— Ладно, — как-то сразу согласился мужчина, видно в растерянности сбившись с мысли. — Бери тогда правую гостевую спальню, но учти, там все просто, — толкнул он дверь в указываемую комнату.

Тут действительно было все просто: беленые, а не затянутые тканью стены, обычная без балдахина кровать, шторы на единственном окне из темно-зеленого сукна, а не бархатные. Но, так же имелся стол, стул, шкаф под вещи и простой без вензелей комод. В общем, действительно просто, но все необходимое и в этой комнате имелось. А за легкой, почти незаметной дверкой припрятаны были даже удобства, столь привычные Лиссе, выросшей в хорошо обустроенном замке.

— Левую-то занял уже я… там — все также, — зачем-то пояснил опекун. Лиссу то и эта комната устраивала.

В маленьких же комнатушках, определенными ими с Корром в первый раз, как чуланчики, заселились Лилейка и Дубх — глухонемой парнишка, который после спешного выезда из Вэйэ-Силя, числился вроде как камердинером при опекуне. Тут было все еще проще: кровати совсем узкие, столов не имелось, под вещи были прибиты крючки на стене, а шторы, закрывающие окна, явно из домотканого полотна.

Вот, собственно, и весь третий этаж. На втором, ожидаемо, ничего не изменилось, и они спустились на первый.

В самой большой комнате за лестницей уже вовсю обживались дина Клена и ее супруг дин Керн, который получил должность мажордома и был теперь главным над всем их новоприобретенным хозяйством. Оставшиеся две маленькие комнатушки разделили так — одна под туалетную, а другая под кладовую.

Потом они спустились в подвал, вход в который находился прямо под лестницей, и осмотрели его. Он, кстати, оказался и не подвалом вовсе, а вполне полноценным цокольным этажом, небольшие высоко задранные окна которого, просто занесло землей за те годы, пока замок стоял заброшенным. Их отрыли и отмыли, а в дальних помещениях обустроили холодную кладовую. Кстати, это над ней так долго приезжий маг и трудился. В ближней же части подвала соорудили мыльню. Впрочем, она когда-то тут и была.

Одну из больших комнат первого этажа пришлось отдать под кухню, так как оказалось, что это столь важное хозяйство и разместить-то больше было негде.

Вторая же комната, что находилась по левую руку от входной двери, вместило в себя и трапезную и гостиную. И было здесь, особенно после загроможденной кухни… как-то пустовато.

Лисса окинула взглядом помещение — в ярком свете, струящемся через свежевымытые стекла, и почти за полным отсутствием мебели оно выглядело несуразно большим. Сразу у входа стоял массивный, мест на двенадцать, стол, но почему-то всего с четырьмя стульями, а у большого камина расположилось единственное кресло — вот, собственно, и вся мебель, что была в этой комнате. Подножную скамеечку из-за малых размеров, что стояла подле кресла, наверное, можно было и не считать.

— А что так пусто-то? — спросила она у Корра, который нервно вышагивал вдоль дальней стены, пока она в недоумении оглядывалась.

— Да, вот — я такой плохой опекун! — с патетикой в голосе провозгласил он, и руками развел, поклонившись, как актер, который отыграл последнюю сцену в спектакле.

— Будет вам, господин, — примирительно-ласково заметила на это дина Клена. — Вон как все обустроили для воспитанницы. Разруха же полная была!

— Ага… обустроил… — теперь как бы жалуясь уже, без пафоса, протянул тот. И принялся оправдываться.

Оказывается, Алексин — то бишь, отец Лиссы, денег оставил достаточно много — на жизнь безбедную, можно сказать, даже богатую. Но он, граф, то есть, оставляя деньги Корру на воспитание дочери, никак не мог предполагать, что Лисса из всех его домов выберет эти развалины, которые восстанавливать пришлось чуть не с нуля. А тут еще эти гномы-хапуги! Нет бы, подсказать — видят же, что мужик ни хрена в строительстве не шарит, а от имеющихся когда-то в замке удобств одни рожки да ножки остались. Так ведь — нет, все по полной втюхали! А когда он сам уж разобрался, отбой дать не пожелали — типа, наряд уже подписан и трубы уже заказаны!

По мере рассказа о перипетиях в отношении с гномами, мужчина распалялся все больше, а речь его все чаще стала спотыкаться на некоторых словах, значение которых не всегда было ясным для Лиссы. Но девочка помалкивала и не переспрашивала. Лето на воле даром не прошло — какое-никакое, а представление о том, что люди в сердцах иногда странно выражаются, графская наследница теперь имела. Да и то, что знать эти слова, теоретически, ей не положено, добрые люди тоже объяснили. И, вообще, оказывается — разговорный язык, а принципе, гораздо ярче и богаче, чем ее учили.

Она стояла и делала вид, что внимательно слушает опекуна, а сама тем временем мысленно пропевала новое для себя звучное слово «— Тру-убы-ы» — вот как оказываются те железные полые стволы, что привозили гномы, назывались. И, как оказалось, стоили эти самые трубы очень и очень дорого.

В общем, подвел итог Корр:

— Жить теперь будем с персональными горшками под задницами, но без разносолов… зим пять, как минимум!

Мда… отменялись на ближайшие годы и учителя. С этим он порешил так — сам обучать воспитанницу станет, чей у них теперь великолепная библиотека имеется. Необходимую мебель, какую не успели приобрести в столице, деревенский плотник сколотит. Ну, а прислугу, что из Вэйэ-Силя привезли, обратно отправить придется. Впрочем, их все равно селить негде было. Так что в Силвале останутся только те, кого граф поименно назвал в своем распоряжении. Вот только бабушка Росяна в деревне жить станет — домик там на окраине себе присмотрела.