Братство чародеев - Юрий Погуляй Страница 26

Паладин скрипнул зубами. Язык у волшебницы был слишком острый.

– У меня есть карта, где отмечены все места твоих Детей, новый Халд.

– Я не Халд, – рыкнул Ладомар. Грудь отозвалась глухой болью.

– Это неважно. Я думаю тебе стоит начать с Алой Гвардии.

– Что? – не понял он.

– Алая Гвардия, это на севере. Я настойчиво тебе советую начать именно с них.

Ладомар вспомнил демонов из видения Шамана.

– А зачем мне это делать? – поинтересовался Ладомар.

– Не знаю, моя задача – чтобы ты не работал на Орден и не уподобился Пьяному Мастеру и Астрологу.

– Кому?

– Палачи. Каратели. Вампиры. Это их прозвища, имена почти никто не помнит, а прозвища остались. Пьяный – тот, кто помоложе, настоящий псих и крайне опасен. Астролог сильнее, но скорее созерцатель, пока приказа не получит.

Ладомар кивнул, припоминая обоих рабов Братства.

– Мы даже дружили когда-то, – вдруг погрустнела Белая. – Но сейчас они оба на цепи рыцарей, а те вместо заботы об Анхоре погрязли в интригах и борьбе за власть. Проклятье, я помню светлые времена Братства. Сейчас жалкое подобие, хоть и лица те же.

– Ты тоже из Братства?

– Да, – коротко ответила она.

Дальше спрашивать Ладомар не захотел, отметив про себя, что возмущаться чужим интригам и плести свои – поступок не самый честный.

– Я свободен от присяги? – родился у него другой вопрос.

– Да, и, думаю, Шаман об этом знал, – Белая серьезно посмотрела на него. – Остальные вряд ли, хотя это было бы странно считать что Халд, создавая присягу, не побеспокоился о своей безопасности. Но Мерзлый точно знал. Я не могу понять, почему он тебя отпустил.

– Я заметил, что он не слишком популярен у них в совете.

– Может быть, скорее всего мы с ним думаем одинаково. Будь ты на поводке у Льва – работал бы ты скорее на кого-то из совета, а не на Анхор.

– А так, ты думаешь, я собираюсь на вас работать? – неожиданно разозлился Ладомар.

Она замялась, лукаво глянула на него и пожала плечами:

– Позволь, я кое-что тебе расскажу, Халд. Мне абсолютно все равно, что ты будешь делать дальше, – Белая отошла от подоконника и грациозно прошла к постели, где лежал Ладомар. – Я не люблю Орден. У меня есть к нему некоторые, скажем так, претензии.

– И какие же это претензии? – хмуро поинтересовался Ладомар.

– Разные, лапа, разные. Тебе наша политика должна быть мало интересна, правда?

Паладин холодно улыбнулся. В точку.

– Но все же, – Белая подошла к возникшему в комнате зеленому креслу. – Я одна из совета Верховных Чародеев. Последняя.

Брови Ладомара поползли вверх:

– Мне казалось, что ты рангом повыше рыцарей должна быть.

– Именно так, однако я последняя и единственная Верховная. А это означает, что власть совета чародеев есть моя власть. Орден на это пойти отказался. Они плохо относятся к единоначалию.

Ее лицо затуманилось, Белая наверняка вспоминала что-то из прошлого.

– Я могла бороться, – тон девушки сменился, будто она оправдывалась, – могла поднять восстание, собрать преданных волшебников, столкнуть касту рыцарей и магов. Развязать гражданскую войну, в которой погибли бы тысячи. Но Анхор исключительное место. Я была одной из тех, кто создавал этот мир. Я имею в виду север, за Путаными местами. – Белая увидела недоверие на лице Ладомара. – Я не могу сказать, что идея была плоха. Ты должен был убедиться в этом, пока странствовал.

– Весьма недолго…

– Раньше мир был другой. Анхор был таким же затхлым местечком, как и любое южное королевство.

Ладомар скривился, в одном из «любых королевств» он родился и вырос.

– Не кривляйся, лапа, – облик красавицы никак не вязался с тем, сколько ей на самом деле было лет. – Ты наверняка почувствовал контраст юга и севера, и не спорь. Я понимаю твой патриотизм, но он сейчас не уместен. Так вот, то, что мы планировали, что мы делали, имело весьма высокие порывы. Шаман, кстати, принимал в этом активное участие, как и половина нынешнего совета. Хотя, насколько я знаю, из первой волны остался лишь Мерзлый да Белка. Остальные пришли на смену павшим во время прошлой войны. Они тоже имели светлые помыслы, но три сотни лет срок немалый. Идеям свойственно тускнеть, работе приходится перетекать в привычку. Интересы так вообще новые появляются. Да и власть изначально служит во благо, но затем берет под контроль того, кому отдалась.

– Впрочем, – вдруг прервалась она, – этой истории сотни лет, поэтому я не стану тебя утруждать ее прослушиванием. Суть проста – народ считает, что Верховные Чародеи сидят в башнях Разлома и служат Анхору. На деле же все они, кроме меня и Карателей – мертвы.

– Каратели? – удивился Ладомар.

– Да, лапа. И Пьяный Мастер и Астролог раньше были Верховными Чародеями. Пока Халд… Неважно! Стоило больших трудов поработить их присягой. В итоге я осталась одна, – она поморщилась, вспоминая, – и отправлена на вечный отдых, с условием, что вернусь, как только Анхор окажется в опасности.

– Я видел в Совете кресло, где сидел покойник, – вдруг вспомнил паладин.

Белая коротко кивнула:

– Его звали Твердец. Первый Магистр ордена. Лучший лидер, который у них был.

– Почему он там?! Он же умер.

– Ты знаешь, что Верховные проходят обряд инициации в Кузнях? – спросила волшебница.

Ладомар недоверчиво улыбнулся. Как так?

– Значит теперь знаешь. Кузни дают силу, дают вечную жизнь, но тот, кто прошел через их огонь – в любой момент может «уснуть». Никто не знает причины, а мне кажется, что это еще один дар от Подземных. Когда жизнь в тягость, когда пропадает интерес – всегда можно на время умереть. Уснуть. Иногда ушедшие просыпаются. Твердец на моей памяти возвращался дважды. Потому и не хоронят они его. Ждут… Но уже много лет я не слышала о том, чтобы хоть кто-то проснулся. Ты знаешь, что в Анхоре хватает брошенных крепостей, в замках которых спят такие воины и маги? Горн Небесный, что я спрашиваю, откуда тебе это знать? – взмахнула Белая руками. – Как мне известно больше половины рыцарей и чародеев старой эпохи, из тех, кого прошел обряд в Кузнях «спят». Это невиданно, неслыханно. Но в Братстве эту проблему стараются не замечать. Не обращают внимания на то, что с каждым годом их становится все меньше, а первые круги пополняются редко. Мне кажется, что они сами ждут того момента, когда уснут.

– Все настолько плохо?

– Они заняты своими интригами. Белка и Шаман друг друга недолюбливают, Прелат раньше метил на место Твердеца, которое до сих пор не занято, но, как я слышала, переключился на королевский двор. Хам месяцами пропадает у себя, в предгорьях Вестника, а потом вдруг развивает бурную деятельность, чтобы вновь пропасть. Сухой грезит прошлым, и не видит настоящего. Медиум зарылся в книги. Машина Братства еще работает, но стоит сломаться хоть одному винту – и все пойдет вразнос. Да, есть Общины, есть Следящие, дисциплина второго и третьего круга у обеих сторон на уровне, и за нею ревностно следят служители Чистоты. Но рыба гниет с головы, и уже ничего не исправишь. Братство угасает. Но я надеюсь, что смена Халда, – тут она бросила на него хитрый взгляд, – должна направить все в нужное русло. Старый Халд тоже ничем кроме созерцания не интересовался. Так он свою смерть и нашел… Ты другой. Свежая кровь, если ты меня понимаешь.