Долгий, долгий сон - Анна Шихан Страница 25

— Нет, — ответила я.

— Хорошо, в таком случае, я проконсультируюсь с мистером Гиллроем. Он должен это знать.

— Вам обязательно нужно действовать через мистера Гиллроя? — спросила я. Честно говоря, он наводил на меня страх.

— Я не расскажу ему об этом, — заверила Мина. — Но я не могу сама выписать тебе лекарство.

— Ладно, — вздохнула. — Что поделать. Чокнутая Роуз продолжает слетать с катушек.

Мина рассмеялась.

— Ты в самом деле считаешь себя чокнутой?

— А как бы вы назвали столетнюю девицу?

— Насколько я знаю, этой девице не больше семидесяти восьми, — ответила Мина, и я вдруг поняла, что сказала ей больше, чем нужно. Несколько дней назад я вдруг поняла, что в тот день, когда Брэн меня разбудил, исполнилось ровно сто лет с моего рождения. Значит, сто лет и семь недель. Все-таки есть вещи, о которых доктору Бидже лучше пока не знать.

* * *

Мне больше не снился блестящий человек, и я не бродила во сне — по крайней мере, я этого не помнила. Таблетки, которые прислала мне доктор Биджа, помогли справиться с кошмарами. Вернее, они позволяли мне уснуть сразу же после приема.

Я продолжала ходить в школу, остававшуюся неизбывным кошмаром. И продолжала ходить на физиотерапию, которая постепенно начала приносить результаты. Я уже могла после школы вывести Завьера на долгую прогулку и не упасть замертво, правда, бегать пока еще не получалось. И еще я продолжала рисовать, с удивлением убеждаясь, что мой стиль стал намного увереннее и изящнее, чем раньше — видимо, шестьдесят два года стазиса не прошли для меня даром. Раз в неделю я продолжала посещать доктора Биджа. И продолжала, почти против воли, любоваться Брэном.

* * *

— Ты не принесла мне сегодня свои работы? — спросила доктор Биджа, когда я вошла в кабинет.

Я помотала головой. Прошло почти четыре недели после того странного случая лунатизма, и за все это время я ни разу не вспомнила захватить один из своих рисунков перед уходом из дома.

— Простите.

— Но я вижу, что ты захватила альбом для набросков, — приподняла бровь Мина. — Не хочешь показать мне какие-нибудь из них?

Эта просьба меня удивила.

— Но это же просто наброски, — сказала я.

— И что? Не обязательно показывать мне «Джоконду».

— Ладно, — пожала плечами я, протягивая ей свой альбом.

За этот месяц я заполнила в альбоме гораздо больше страниц, чем выполнила домашних работ в ноутскрине. Сначала шли пейзажи.

— Расскажи мне о них, — попросила Мина.

— Просто пейзажи, — сказала я.

— Где ты их рисовала?

— Гмм… В основном на уроках, — призналась я. Среди этих набросков почти не было пейзажей в цвете, но мне показалось, что Мине понравились даже черно-белые рисунки. В основном это были пейзажи с грозами — они часто снились мне во время стазиса.

Мина пролистнула несколько страниц:

— А это кто? Брэн?

Я нервно облизала губы.

— Нет. Это Ксавьер. — Я и забыла, что рисовала его в этом альбоме. Вот недотепа. Все это время я старательно избегала любого упоминания о своей прошлой жизни, а теперь своими руками вручила Мине ключ к нему.

— Кто такой Ксавьер?

— Один человек… которого я знала… раньше.

Я кожей чувствовала, что ее переполняют вопросы — все незаданные вопросы о моей прошлой жизни. Я ни разу не дала понять, что хочу поговорить об этом, и, к чести Мины, надо сказать, что она уважала мое нежелание. Вот и сейчас она просто перевернула страницу.

— Это Набики и Отто.

— Да, я узнала, — кивнула Мина.

— Вы знаете Отто?

— Отто похож на тебя. Думаю, его все знают, — ответила она.

Но я уловила в ее ответе нечто такое, на что мне, наверное, не следовало обращать внимание.

— Он тоже ваш клиент? — бухнула я.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказала Мина. — Если тебе интересно, спроси его сама.

Я вздохнула.

— Не могу. Он не хочет со мной разговаривать.

— Ты очень удивишься, когда узнаешь, сколько всего он может рассказать, если ты ему позволишь, — осторожно заметила Мина.

— Я и так это знаю, — хмыкнула я. — Но он не хочет до меня дотрагиваться. Его почему-то пугает мое сознание.

— Вот оно что, — задумчиво протянула Мина. — Он не говорил тебе, почему?

Я помотала головой.

— Набики не смогла точно перевести то, что он сказал.

— А ты пыталась спросить его лично?

— Говорю же вам, он не хочет со мной разговаривать.

Мина слегка улыбнулась.

— А ты не пробовала связаться с ним по Сети?

Я уставилась на нее, как на ненормальную.

— Но он же не разговаривает! Он не пользуется сотовым.

— Я имела в виду, через ноутскрин, — поправилась Мина. — Насколько я знаю, Отто отлично пишет.

Об этом я даже не подумала. Признаться, я вообще почти не открывала свой ноутскрин, не говоря уже о том, чтобы писать в нем.

— Я подумаю об этом, — пообещала я и перевернула страницу альбома. — Вот это Брэн.

Мина улыбнулась:

— Очень красивый мальчик. Ты только посмотри на его глаза!

Я молча уставилась на его глаза.

— Я знаю, — очень тихо сказала я. В этом наброске я специально выделила глаза Брэна. Казалось, они сияли с затененного лица. Глаза Брэна постоянно притягивали меня, поэтому я стала переносить их на бумагу.

Я поселила в свой альбом всех, кто сидел со мной за одним столом за обедом, поэтому Мина без труда смогла найти портреты учеников, о которых я упоминала во время сессии. Перевернув очередную страницу, она снова наткнулась на портрет Ксавьера.

— Ага, это опять тот же мальчик, что и раньше, — узнала она. — Только здесь он моложе. Это его младший брат?

— Нет, — сказала я. — Это тоже Ксавьер. Я его знала очень долгое время.

— Как долго?

Мне стало больно.

— Всю его жизнь, — ответила я.

И тогда Мина задала мне первый за все это время серьезный вопрос о моем положении.

— Ты скучаешь по нему?

Я хотела отмахнуться и сменить тему, но почему-то не стала этого делать.

— Каждый день, — ответила я. — Но я стараюсь о нем не думать.

— Но ты его рисуешь.

Что тут скажешь? Я вздохнула.