Дэлл 2: Меган  - Вероника Мелан Страница 25

И не верилось, что мы уже в другом мире, где пахнет теплым ночным ветром и смолой, где вьется странными тугими кольцами дым от костра. Где-то очень далеко остался снежный Нордейл, Дрейк, Бернарда, Реактор…

– Смотри-ка, все до единой погасли, – заметила Тами.

– Очень странно, – Белинда тоже удивлялась. – Будем ждать утра, тогда уже двинем дальше.

– А есть направление?

– Информаторы сказали, что ближайшее поселение строго на север. Там разберемся. Еще бы понять, как здесь ведет себя компас.

Я молчала. «Печенька» в пузе разбухла, как ком прелого навоза. Невкусно. Но сытно – голод действительно отступил.

В который раз стало ясно, как сильно нам повезло с Белиндой – она заранее подумала о многих вещах. Где бы мы сейчас спали с Тами, если бы не она? Что бы ели?

– А где ты их взяла?

Я показала Лин обертку от ужина.

– У Бойда, – ухмыльнулась та.

– А он не заметит?

– У него их вагон. Он, знаешь ли, после Черного Леса любит всяким барахлом запасаться впрок.

И она улыбнулась. Тепло и чуть-чуть иронично.

* * *

В тот новый «день», который наступил после падения на палатку кромешного мрака, мы почти не разговаривали – только шли.

Мрачные, наполненные тревожными предчувствиями. Потому что рассвет так и не наступил. Ни тогда, когда часы Белинды показали шесть утра, ни тогда, когда стрелки доползли до одиннадцати и стало ясно, что ждать более бессмысленно.

Длилась и длилась бесконечная ночь. В путь двинулись тогда, когда звезд вновь высыпало достаточно для различения линии холмов на горизонте и компаса. Двигались на север.

Лин молча злилась – по крайней мере, мне так казалось. Информаторы не сказали ей, что на Урмаэ компас поведет себя безумно, а шагать без направления, да и еще вести за собой других, будучи негласным лидером, не ее стиль.

Она часто останавливалась, стучала по выпуклому стеклу, вглядывалась в обозначения и хмурилась. Мы следовали за ней, как немые утята на веревочке.

До трех часов «дня-ночи» не видели ничего – ни людей, ни дорог, ни машин, ни строений. И лишь к четырем достигли первой деревни – давным-давно заброшенной. Огибали ее по окружности, к домам не приближались.

– Если жителей выкосила болезнь, внутри могут быть трупы. И инфекция. Не приближаемся, ясно?

В ее руках арбалет со стрелами. Оказывается, Информаторы запретили брать с собой на Урмаэ огнестрельное оружие, предупредили, что это приведет к развитию «альтернативного хода событий». Кажется, Лин хмурилась еще и от этого – с пистолетами нам было бы спокойнее.

На зловещую деревню я старалась не смотреть.

Ни одной асфальтированной дороги, ни одной машины, ни даже лошади. Если мы и дальше будем шагать вперед на своих двоих… Кажется, только теперь стало ясно, что план Дрейка – дерьмовый, по сути, план – был жестоким, но коротким. Я выбрала длинный. И, возможно, самый дурной из существующих. Никакой гарантии, что мы вернемся отсюда с лекарством, если вообще вернемся.

Я впервые догнала Белинду и зашагала с ней рядом.

– Послушай… – я опять мямля и самый напуганный человек из всех, – может, вернемся…

В неверном свете звезд ее лицо казалось бледным, глаза очень темными.

– Мы уже пошли в этот поход, а ты на него так и не решилась.

Она покачала головой.

А как это – решиться? Ведь я решилась – мы здесь.

Или нет?

– Ты его не «выбрала», – отрезала Лин, – не приняла решение осознанно.

Я запнулась, отстала. Следом за мной Белинду нагнала Тами.

– Думаешь, это то поселение, о котором говорили Информаторы? Думаешь, может быть так, что оно вымерло с того момента, как они узнали о нем…

– Я надеюсь, что нет.

«Очень надеюсь», – тянулся шлейф.

Силуэты покосившихся домов из черного бруса остались позади, а я все еще оглядывалась назад, будто оттуда за нами наблюдали темные омуты чужих глаз.

Сутки я разделила на «день-ночь» и «ночь-ночь». В первой части мигали, освещая пространство вокруг и серебря воздух, звезды. Во второй части правила безглазая тьма.

Ели мы на ходу – снова те же самые печеньки. Один раз наткнулись на хилый ручеек, и Лин после долгих «тестов на питьевую пригодность» вскипятила воду на газовой горелке. Остуженную, ее разлили по бутылкам.

Шелестела на моей талии повязанная узлом за рукава куртка – с ней я расставаться не спешила.

Вкус прессованной гречки с мясом казался синтетическим, неприятным.

– А они все одинаковые?

– Пайки?

– Да.

Первый, который достался мне ранее, был пресно-рисовым.

– Ну, «бананового с тофи» нет. Если ты об этом.

Она была очень жесткой – Белинда. Наверное, не потому что я задавала глупые вопросы, а потому что ситуация такая. Но почему-то было немножко обидно.

После ее «бананового с тофи» я какое-то время размышляла на глупую тему – представляла Комиссионеров, колдующих над вкусами пайков в Лаборатории. Один – усатый и счастливый, похожий на человека из рекламы, – колдовал над «клубникой со сливками» и счастливо предлагал другим насладиться результатом.

«О, как это прекрасно, Шампанское и карамель… Устричный с пряными травами… Со вкусом лобстера… Жареной курицы… Шпината и мягкого соленого сыра…» И все довольные, в белых халатах, радостные, розовощекие, будто счастливые, упитанные фермеры.

Я – балда. Но это отвлекало.

Конечно, на деле все было совсем не так. Наверное, в Лаборатории было тихо, все работали молча, прессовали искусственное зерно и синтетическое (а, может, натуральное) мясо, с высокой башни плевали на вкус, выполняли «норму». Черт их знает…

«Когда-нибудь попрошу Бернарду провести мне экскурсию…»

Синевато-серебристый свет, вечный, чуть разбавленный обилием плеяд мрак, путь в никуда. Деревушек больше не попадалось. Мы устали и теперь молчали. От длительной ходьбы в сапогах на ногах натерлись мозоли.

Когда я попросила «отряд» подождать и полезла в рюкзак, чтобы достать черные кроссовки, которые положила еще в Нордейле, Белинда тускло изрекла:

– Давно пора было.

* * *

К восьми вечера по Нордейлу – в местном времени мы так и не ориентировались, – впереди показались новые дома. Как раз тогда, когда сверху начали меркнуть звезды. Наступала «ночь-ночь».

– Наконец-то…

Облегчение в голосе Лин передалось нам волной.

Запах древесного угля, которым топили печи вдохнул в нас и жизнь, и новые силы. Деревенька небольшая, всего на несколько домов, но в некоторых окнах горел свет.