С запутанным клубком - Пирс Энтони Страница 25

Лахесис взмахнула рукой, и зеркало затуманилось, а потом превратилось в жутковатую картину. Глазам Ниобы предстал Гобелен, огромный, как мир, блистающие разноцветные нити, точно мириады звезд на ночном небе — в результате возникал рисунок такой сложный, что дух захватывало от его величия. Ниобе еще никогда не доводилось видеть такого великолепного произведения; она смотрела на него и не могла отвести глаз.

— Ваши с Седриком нити находятся примерно здесь, — проговорила Лахесис, воспользовавшись ручной прялкой вместо указки; район, которого она коснулась, тут же увеличился в размерах, чтобы было легче все разглядеть.

У Ниобы возникло ощущение, будто она спускается из Чистилища на Землю; прямо у нее на глазах росли континенты, постепенно теряя четкие очертания

— только перед ней была не земля, а огромный Гобелен, охватывающий все до единой человеческие жизни. Цветная линия под указкой Лахесис превратилась в могучий поток, в который вливалось множество ручейков. Они продолжали увеличиваться, шириться, пока наконец отдельные нити не стали похожими на толстые канаты, причем каждый из них имел свое собственное место, свой собственный район.

— По эту сторону расположено будущее, а вот там — прошлое, — продолжала объяснять Лахесис. — Настоящее находится в самом центре картинки; как видишь, она движется.

И в самом деле, канаты медленно направлялись в сторону «прошлого», так что центральная часть текла в будущее, внешне оставаясь на месте. Гобелен напоминал реку. Ниобе пришлось несколько раз закрыть глаза, чтобы картина ее не загипнотизировала — бессмысленная попытка, потому что в данный момент тело, а значит, и глаза, принадлежали Лахесис.

Лахесис привлекла ее внимание к двум нитям в ближайшем прошлом. Они шли из разных частей Гобелена, потом соединились, переплелись друг с другом.

— Твоя свадьбам Седриком, — пояснила Лахесис.

Дальше нити разделялись лишь чуть-чуть, в тех местах, где Седрик уезжал в колледж, потом снова соединялись, когда Ниоба его навещала. В одном месте возникла искорка, и Ниоба покраснела, сообразив, что она обозначает мгновение, когда они впервые занимались любовью — очень важный момент в их отношениях. Потом через некоторое время возникла новая нить: зачатие сына или его рождение. Дальше две основные нити поменялись местами, и та, что принадлежала Седрику, оборвалась. Его смерть — вместо смерти Ниобы.

Затем нить Ниобы отделилась от нити ее сына и исчезла из виду. Она не была перерезана; просто стала практически незаметной, изменилось ее качество. Ниоба превратилась в Клото. Ее дух, а не смертное тело, покинул мир.

— Итак, видишь, теперь на Гобелене, в том месте, где было две нити, осталась одна, — сказала в заключение Лахесис. — И она не похожа на остальные. Мы связали ее таким образом, чтобы никто, кому придет в голову внимательно изучить этот район, не заподозрил, что внесены какие-то изменения. Но Гобелен остался таким, каким и был, его целостность не нарушена.

— А Седрик…

— Воплощения не определяют политику. По-видимому, Сатана предвидел, что ты станешь одним из аспектов Судьбы, и попытался принять меры. Он потерпел поражение — но обычно тому, кто вмешивается в дела Князя Тьмы, всегда приходится за это платить.

— Выходит, Сатана может сделать так, что какой-нибудь человек умрет раньше своего времени?

— Ниоба, у нас тут, на небесной тверди, не все идеально, — вздохнув, проговорила Лахесис. — Бог и Сатана давным-давно заключили соглашение, где объявили, что не станут вмешиваться в дела смертных. Главная идея заключается в том, что каждой душе, каждому человеку дается шанс сделать свою жизнь такой, какая ему нравится, а дальше он отправится туда, куда заслуживает — на Небеса или в Преисподнюю. Жизнь смертного — всего лишь основание для классификации его души и, кстати, одна из причин, по которой нельзя позволить человеку жить вечно: на нашем Гобелене не останется свободного места, и он не сможет функционировать, как полагается.

Лахесис отвернулась от зеркала и направилась на кухню, чтобы приготовить еду. Ниоба с ужасом подумала: «А вдруг в кладовке огромного жилища, сотканного из паутины, хранится запас громадных, сочных мух, из которых Лахесис готовит разные блюда?» Но пища оказалась самой обычной. У Судьбы, в отличие от остальных воплощений, не было слуг. Будучи женщиной — точнее, тремя женщинами сразу — Судьба предпочитала все делать сама. Ниобе это понравилось.

— Бог в качестве воплощения Добра, естественно, ведет себя по правилам; он уважает соглашение, — продолжала Лахесис, одновременно занимаясь готовкой. — Сатана же, воплощение Зла, разумеется, обманывает: постоянно вмешивается в дела смертных, иногда путает нити и доставляет нам массу хлопот. Его козням нет конца. Предполагается, что все остальные воплощения должны сохранять нейтралитет, но мы вынуждены выступать против Сатаны, чтобы он не стоял у нас на пути, когда мы выполняем свою работу. Итак, ответ на твой вопрос таков: Сатана не должен отнимать человеческие жизни раньше времени — но он это делает. Мы пытаемся ему помешать — твой собственный пример показывает, с какими трудностями нам приходится сталкиваться. Совсем не просто противиться целенаправленному злу, нам всем это известно по собственному опыту. Мне очень жаль: мы спасли бы тебя и твоего мужа, но у Сатаны в административных офисах Чистилища есть свои агенты, а сам он совершенно беспринципен. Твой муж умер в результате ошибки — но так уж случилось, что она произошла.

Пришлось Ниобе неохотно согласиться с объяснениями Лахесис, однако она еще тверже решила, что Сатана заплатит за причиненное им с Седриком зло. Впрочем, Ниоба не знала, каким образом ей удастся заставить его это сделать.